— Прямо как Костя из песни про шаланды, полные фека… тьфу, кефали, — хмыкнул я.
— Вы ежели вздремнуть пожелаете — то можете в той комнате прилечь, — предложила бабуля. — А Васька придет, так сразу его и споймаете.
— Там битком, нечего с ворюгами и алкоголиками нары делить, — высказался Козлов. — Тем более, я так думаю, недолго ему у нас куковать.
А вот с Петровичем были проблемы. Вечером того же дня у него поднялась температура. Врача при вагоне не имелось, и начальник конвоя разорился на две таблетки аспирина, заявив, что добро переводит на всяких уголовников. Думаю, и эти таблетки зажилил бы, но после нашей акции с раскачиванием вагона главный цербер стал чуть более покладистым. После сразу двух выпитых таблеток Петровичу стало чуть получше, и он вроде бы забылся беспокойным сном.
— Здравствуй, мил человек! — с ноткой подозрения глядя на меня, ответила хозяйка, спускаясь с крыльца. Леху, скрытого высокой калиткой из плотно пригнанных реек, она еще не видела. — И чего надобно?
— Ты же знаешь, тебе докладывает Власик, зря он что ли на собрания в школу ходит, — не без иронии ответил Василий.