— Там битком, нечего с ворюгами и алкоголиками нары делить, — высказался Козлов. — Тем более, я так думаю, недолго ему у нас куковать.
А вот с Петровичем были проблемы. Вечером того же дня у него поднялась температура. Врача при вагоне не имелось, и начальник конвоя разорился на две таблетки аспирина, заявив, что добро переводит на всяких уголовников. Думаю, и эти таблетки зажилил бы, но после нашей акции с раскачиванием вагона главный цербер стал чуть более покладистым. После сразу двух выпитых таблеток Петровичу стало чуть получше, и он вроде бы забылся беспокойным сном.
— Здравствуй, мил человек! — с ноткой подозрения глядя на меня, ответила хозяйка, спускаясь с крыльца. Леху, скрытого высокой калиткой из плотно пригнанных реек, она еще не видела. — И чего надобно?
— Ты же знаешь, тебе докладывает Власик, зря он что ли на собрания в школу ходит, — не без иронии ответил Василий.
Я ответил презрительным взглядом и отправился на выход. Через 20 минут я находился на рабочем месте, упорно игнорируя вопросы компаньонов о том, куда отлучался. Только Олегу рассказал, как было дело. А под вечер он извлек из какого-то тайника склянку чистого медицинского спирта, разбавил в граненом стакане водой наполовину и предложил помянуть раба божьего Иллариона. Я выпил первым, не чувствуя вкуса, механически зажевал зачерствевшей коркой хлеба. Странно, что за мной еще не пришли ни воры, желающие отомстить за подельников, ни конвой, готовый упрятать меня в карцер. Но в том, что последствия будут, я не сомневался.
Вот же ведь, тетерев попался. В этот момент я приметил выглядывавшего из-за плетня того самого парнишку, что привел милиционера. Поманил его пальцем.