Черт возьми, какой дурацкий прокол! Двойное убийство, пусть даже и зэков-чекистов, я от греха подальше утаил даже от финнов!
По его лицу блуждала грустная, немного насмешливая улыбка. И как только я умудрился не заметить, что кто-то подошел совсем близко?
Несмотря на более чем мирный характер работы, особой дружбы с большевиками у видного ученого не вышло. Впервые его арестовали в 1922, продержав в скотских условиях полгода – выпустили «за недоказанностью вины». Второй раз посадили в 1924-ом, думали с концами, но спасло заступничество президента Польши. Отцу Александры вернули свободу, дали должность заведующего библиотеки, а позже даже избрали член-корреспондентом АН СССР. Увы, сомнительное семейное благополучие не длилось долго: в 1928 последовало новое обвинение, на сей раз в шпионаже в пользу Ватикана, Германии и Польши, после которого ссылка на Соловки воспринималась скорее как спасение от гарантированного расстрела.
Не дожидаясь моего ответа, она вытянула папиросу себе, ловко смяла гильзу и жадно прикурила, вежливо выдохнув дым в сторону.
С последним трудно не согласиться по очевидной причине. Внутренних «пачпортов» в Советской республике нет вообще, абсолютно и совершенно. Не успели их ввести большевики, так что в качестве уникального удостоверения личности обычно выступает кучка мятых бумажек с мало читаемыми оттисками печатей, да протертая на сгибах простыня свидетельства о рождении, начинающаяся с незатейливой фразы типа «по указу его императорского величества одесская духовная консисторiя свидътельствуетъ…» Сложно сказать, сохранились ли соответствующие записи в огне гражданской войны, и сколько месяцев, а то и лет может занимать их реальная проверка.
Каждое мое «не помню» и «не знаю» в отдельности, полагаю, можно легко списать на случайность, в самом деле, не обязательно фельдшеру иметь в хозяйстве конюшню, а ребенку времен гражданской разбираться в наганах, но все равно, в сумме они вполне могли набрать критическую массу для подозрений. Будь выпитая Айзеком порция водки грамм на двести меньшей, быть мне «расколотым» как латышскому шпиону, не помогли бы профильные знания электротехники. Сейчас же… собеседник просто жонглировал словами в привычной манере, не пытаясь углубить несуразности. Однако ближе к десерту «жемчужине у моря» и изученному мной лишь издали консервному заводу стало очевидно – тему беседы надо кардинально менять, а то и прекращать вовсе, тем более что после съеденного голод мне не грозил как минимум сутки.