– И ведь сейчас лишь двадцать восьмой! – не смог сдержаться я. Продолжил, впрочем, уже про себя: «Что же тут будет твориться в тридцать седьмом»?!
Возвращался в купе я не торопясь, чуть пошатываясь от выпитого. И в железнодорожной полифонии многочисленных стрелочных переходов удаляющегося Киева, вместо успокаивающего чучу-чу-чух, чучу-чу-чух тяжелых двухосных тележек СВПС, мне вновь послышалось звонкое барабанное та-та-та, та-та-та старого трехосного вагона. Совсем как два года назад…
И никто не хочет задуматься, что через четверть века после взятия Бастилии у Бонапарта случилось Ватерлоо…
Двинулся состав часа через четыре, когда первые лучи восходящего солнца показались из-за далекой щетки леса. Отложив в сторону смартфон с очередным учебником, я с интересом смотрел в окно на путейцев, которые ловко продолжали устранять последствия аварии чуть ли не прямо под колесами ползущего как черепаха вагона.
Ненадолго. Тюремные университеты в сочетании с вузом 21-го века обеспечили мне вполне достаточный набор навыков для безбедного выживания в эпоху черных фордов и теплого лампового звука. Однако первая же попытка серьезного сотрудничества с хроноаборигеном в области прикладной политики выявила категорическую нехватку знаний. Причем даже не для точного расчета последствий, требующего политического чутья как минимум 80-го левела, а самого минимума: уничтожения чекистского ада в Советской республике.