Я еще раз кивнул Анне, и она легонько положила ладонь на голову Светлане. Девушка всхлипнула, а потом обмякла, уснув. Я наклонился поближе, поняв, что она не дышит, и потрогал пульс. Его не было. Но потом вспомнил, что Света – нежить, ей не положено дышать, и тяжело сел прямо на снег.
– Зачем нас потемну погнали? Глупость ведь.
– Я его давно веду. Он сначала топал вдоль трассы, примерно в полукилометре от нее, а потом свернул к нам. Но я не почувствовала его появление на дальних подступах. Я в такой глуши чую людей далеко, даже проезжающих по дороге. А он словно ниоткуда возник. Хотя могла просто проворонить его вхождение в радиус.
– Это его личные заботы, пусть сам своим хобби занимается. Ладно, до встречи, – произнес Семерский и дал отбой.
Я усмехнулся. Домовой своей незатейливостью и неунывающим характером начинал мне нравиться. Что называется, позитивный типчик.
По луже крови побежали бордовые всполохи и искры, похожие на то, когда бумага в печке обуглится и тлеет. Только там оранжевые и с дымом, а здесь нет. Зрелище завораживало мрачной красотой.