– Можно и птицу, кстати – не так уж и трудно.
– Дядя Никифор, – тихонько спросил Мишка, – а как Ходока на самом деле зовут?
– Он просто меня думать учит, этому тоже учиться нужно… как ремеслу. И тоже – не всякому дается.
– Нет, похороны. Покойникам, вишь, сплясать напоследок захотелось.
– Ха! А как же! – Никифор хишно ощерился. – Не, Своята, я тебе с самого начала правильную долю назвал – двадцатую. Деньги получишь, да еше и новую музыку узнаешь. И не торгуйся, даже и слышать ничего не хочу!
И глаза… Правильно говорится: «зеркало души». Такие же, как у сестры, по-кошачьи зеленые, у Никифора они были очень внимательными и цепкими. Пока тело размахивало руками, выкрикивало приветствия и приказы, перемещалось от одного гостя к другому, глаза, на секунду замирая то на людях, то на санях с поклажей, словно делали мгновенные снимки. У Мишки возникло стойкое ощущение, что всех их по очереди, не прекращая ритуала встречи, отсканировали, и полученная информация отправлена на обработку.