План был хорош, но в нем сразу выявился серьезный недочет. Около Военной академии караулила Фогель с горящим взором. Смотрела она лишь на входную дверь и больше ничего вокруг не замечала.
– Это вас совершенно не касается, – отрезал он. – Тайну следствия еще никто не отменял.
– Так, – жестко сказал Штаден. – Убираешь свое произведение из центра комнаты и ставишь кровати на место.
Инор судья недовольно на него посмотрел, но не возразил, а лишь повторил вопрос. Больше никто за Штадена не вступился. Бургомистр оживился и предложил не переводить казенные харчи, а привести приговор в исполнение как можно скорее. Я посмотрела на осужденного – Штаден был абсолютно спокоен, как будто это не его собирались вешать, а общежитские простыни на просушку. Он молчал и, казалось, даже не слушал, что там в зале говорят. Так же спокойно он пошел на площадь.
– Все, – наконец сказал он. – Я отворачиваюсь. Можешь переодеваться.
Его слова меня не успокоили. Лежать в обнимку со Штаденом было слишком дико, чтобы на это безропотно соглашаться.