– Он не будет, – сказал я и засунул руки в карманы. Дождь тарабанил мне по голове, струйками стекал за шиворот. – Он пообещает.
Тело на асфальте вздрогнуло. Чуть-чуть шевельнулось. Я отступил на шаг, посмотрел, и меня передёрнуло от омерзения – сероватые сгустки мозгов втягивались обратно в проломленный череп. Этого не могло быть, это противоречило всей человеческой физиологии, но мозги, будто черви, вползали обратно. Сломанная и неестественно выгнутая нога восставшего дёрнулась и медленно приняла вполне нормальное положение.
– Верно. Больниц-то в Москве в своё время позакрывали много. Что-то укрупняли, что-то закрывали в рамках экономии… ну, экономический кризис, всё такое… Кое-где построили на этих местах дома и офисы. А некоторые так и стоят, рассыпаются. Нет денег ни на ремонт, ни на снос. Я подумал, может, она где-то прячется там… или схрон у неё… глянул по карте – совсем недалеко от дома Руслана есть такая. Если мы исходим из того, что Виктория знала, кто из подростков инкубатор вируса, то могла приготовить рядом лабораторию. Для извлечения.
– Не стоит. – Я несколько раз встряхнул мачете, подставил струям дождя, чтобы смыть кровь. – Чего там смотреть. Отрава.
– На работе я пью только чай, – сказал я вслух, завинтил термос обратно и завёл машину.
– Я вначале думал – она такая… кваzи-жена. Ей необходимо быть чьей-то женой, в этом и счастье. А работу мужа разделяет только из любви к нему. Потом я решил, что она фанат науки. Вот и мужа выбрала из этой же среды. Но она же нам потом излагала, как обожала Томилина, как хотела его перевести в состояние кваzи молодым и красивым. Очень вдохновенно рассказывала, лично я – поверил. Но вот сейчас уважаемый академик нам объяснял, какая она фанатка палеонтологии.