– Я не умею. При жизни-то чувством юмора не отличался.
– Все дети хотят стать профессорами, а не дворниками, – заметил Михаил. Потом кивнул: – Ладно, что это я? Невероятно, но факт. Поехали.
– Ну почему, поварих я бы неделю-другую подержал на воде и хлебе, – злорадно сказал лысый. – Им полезно.
До музея и впрямь было совсем недалеко. И выглядел он внушительно. И восставших между нами и музеем не было. Пока ещё не было.
– Кваzи ведут какую-то свою игру, – сказала Валентина рассудительно. – И наша чудесная директорша работает на них. Но иногда интересы сходятся даже у врагов. Сейчас будет много шума, много расследований, журналисты начнут рыть эту тему. Люди задумаются, а в чём же, на самом деле, тайна возвышения? Пусть правда выплывет наружу!
У входа в церковь, как и положено, тусовались нищие. Правильные церковные нищие, не из тех бабушек, что на самом деле экономят каждую копейку, но никогда не протянут руку за милостыней, или тех замотанных бытом женщин, что ежедневно натягивают тришкин кафтан зарплаты на большую семью, а профессиональные нищие, которые за подаянием ходят как на работу. Две опрятно-бедные бабушки и одноногий мужчина пьющего вида. У мужчины на груди висела нарочито неграмотная табличка «Потирял ногу в апакалипсисе, работать ни магу, памагите кто может кваzи ради». Видимо, имелось в виду, что ногу ему съели восставшие, и потому каждый честный кваzи должен жертвовать страдальцу.