Разумеется, вечно такое продолжаться не могло — с возрастом и взрослением проворачивать подобные фокусы стало бы невозможно. Но умерла мама, и отец, тоскуя о ней и видя ее в нас, просто не мог нам ни в чем отказать, и мы уже с его одобрения учились вместе. Так я и начала получать образование, приличествующее не благородной деве, а скорее благородному юноше и, более того, наследнику.
— Так принято там, где я воспитывалась, на западе, в Озерном краю, — пояснила девушка, и в ее голосе прозвучала робкая улыбка.
— Уточнила, но все равно сделала? — удовлетворенно сощурился он, пропустив мои вопросы мимо ушей. — Почему?
— Уру, земля быстро остывает, и ночью будет холодно, — поддержала я, легко поняв затруднения девушки. — А он теплый, я проверяла. И когда спит — действительно не кусается, — не удержалась от ехидства. — Так проще сохранить тепло; неужели в твое обучение не входили ночевки в полевых условиях?
Одно радовало: рушские женщины не имели привычки проделывать в своем теле отверстия, не предусмотренные природой, и серьги не носили.
— А что тут гадать? — Я пожала плечами, с некоторым недоумением наблюдая за мужчиной. Он вел себя странно: прикрыв глаза, перегнулся через подлокотник кресла в мою сторону, явно принюхиваясь. — Секс и мордобой. Не так уж сильно мы отличаемся, просто у нашего вида эти черты выражены гораздо слабее. Я поняла, к чему вы клоните. Если вы начнете избивать своих подданных, они этого не оценят, и, учитывая невозможность измены, вариант остается только один. Если вас все устраивает, то… ваше величество, с вами все в порядке? — не выдержала наконец я. Потому что он не то заснул, не то впал в какой-то транс: дыхание глубокое и частое, ноздри нервно подрагивают, как будто норовя принять звериные черты, а сжимающая подлокотник рука и вовсе замерла на полпути между ладонью и лапой, запустив когти в обивку.