— Более чем, — вздохнула я. Привыкнуть к этому будет трудно, но не невозможно. А все-таки чувствуется в нем армейская выучка, что ни говори; уважаю, когда человек может коротко и по существу сформулировать приказ. Да и не только приказ. Да и не только человек! — Обувь-то можно поменять? Хотя бы на тыбарские плетенки, а то эти дурацкие тапки так и норовят свалиться.
— Уверена. Лучше скажи мне, почему ты единственная из всех знакомых мне оборотней возраст в зимах меряешь? — поинтересовалась я, пытаясь отвлечь расстроенную телохранительницу от неприятной темы.
— Чудесно выглядишь, — тихо шепнул мне отец.
Я попыталась вспомнить все, что слышала об этом типе там, дома. И когда мы сверили мои данные и данные Шарры, обе глубоко задумались: у нас получились два совершенно разных оборотня. Потому что отец отзывался о нем как об исключительно сдержанном, разумном и хладнокровном мужчине, великолепном дипломате и отличном ораторе.
Все-таки у него очень страшные глаза, особенно когда зрачок вот такой узкий.
— Ты права, — пояснил он. — Это действительно очень похоже на подставу. Инсара — дура, но она дочь весьма влиятельного рода, который меня поддерживает. Если бы ты не вмешалась, я бы убил ее на месте, не разбираясь; на нынешнем жизненном этапе мне чудовищно трудно логически мыслить, — проворчал он. — Я был бы в своем праве, но осадок бы непременно остался: Изур не простил бы мне смерти дочери.