Обойдя оборотня, я обнаружила и причину его недовольства — в том направлении полыхало какое-то странное зарево, как будто на полпути к горизонту кто-то жег костры. Пожар в степи — это, конечно, бедствие, но на пожар увиденное походило мало — слишком площадь маленькая. И уж тем более было непонятно, зачем в этой связи Руамару второй клинок.
— Ой! — раздался звонкий испуганный возглас.
В реальности еще только светало. Видимо, очнувшись, я резко дернулась, потому что проснулся и лежавший рядом оборотень.
Алхимическое барахло и артефакты я благоразумно не стал трогать, а вот в бумагах покопался. Большинство записей изобиловало зубодробительными терминами и формулами, явно представляя собой некие исследования. Попалось несколько тетрадей, испещренных странными значками; кажется, это был шифр. Кроме того, на мое счастье, среди бумаг нашлась подробная карта провинции. Пометки красным крестом «вы находитесь здесь» не было, но зато обнаружились навигационные приборы. Как всем этим пользоваться, я в общих чертах представлял и очень надеялся, что у меня получится хотя бы примерно определить наше положение в пространстве. Не хотелось бы потерять координаты этой лаборатории; я нутром чуял, что здесь масса интересного, которое вполне может пригодиться.
— Руамар, тебе не кажется странным это покушение? Как-то оно довольно… нелепо спланировано. Примерно как наше спасение, но у нас, по крайней мере, есть оправдание — мы не успели ничего толком обдумать и действовали по ситуации. Вот смотри, если мы взлетели, значит, яд был замедленного действия; да, команда умерла, но рассчитывать на то, что отравятся все, было довольно глупо. Мне кажется, тот, кто это сделал, слабо разбирается в дирижаблях и был уверен, что спастись с потерявшего управление транспорта невозможно. А еще мне непонятно, почему нас даже не развернули в открытое море, перед тем как уничтожать управляющие приборы? Так шансы спастись были бы гораздо меньше. И как они умудрились повредить обшивку таким образом, что этого не заметила команда?
— Несомненно, но мне интересно не это, — раздосадованно отмахнулся Руамар. — Почему, Манур? Уж ты-то никогда не стремился к власти, был против войны, и — совсем уж редкое качество — тебя полностью устраивало твое место. Что изменилось? — Странно, но в его голосе совсем не было раздражения и злости. Только отчетливая растерянность и как будто усталость: он действительно не понимал.