– Почему? – обернулся я. Он как-то сразу стушевался и углубился в разборку одежды.
– Сказано же тебе, ирод! Отпусти девицу. Никто о тебя и рук марать не станет… – прогудел Злобыня Никитич.
Деревенька была маленькой, дворов на пятнадцать. Покосившаяся церковь, собаки, реденькие заборы и целая толпа возбужденно вопящих жителей. Судя по всему, отдых нам не светит… Грустно…
– Нет. Все так делают, – убежденно заявила она. – Вас никто не осудит.
– А я думаю, что его просто разорвут на клочки эти крестьяне. При благословении священника, конечно… – вставил слово Жан.
– Запросто. Но я требую, чтобы вы отпустили моих людей.