Мы дружно посмотрели на неловко заерзавшего ангела, за спиной которого трепетали небольшие крылышки, и так же дружно задумались. Деньги за ворованные зелья он принципиально не брал. Соответственно, никаких сбережений не накопил, поэтому сменить гардероб самостоятельно ему было не на что. Однако позволить ему ходить по улице в драной рубашке, в которой пришлось на днях прорезать отверстия, чтобы не мялись перья, тоже было нельзя. А нормальная одежда продавалась только в Городе – УННУН снабжал своих студентов лишь минимумом вещей и защитными балахонами для особо опасных предметов. Стипендий нам тоже не платили, поскольку считалось, что мы находимся на полном университетском обеспечении и таким образом расплачиваемся за шесть лет безбедной жизни, которой нас по определению не могли лишить. Все остальное мы добывали сами, включая деньги и всяческие излишества. Но если те же нимфочки выходные подрабатывали подавальщицами в трактирах, лешие продавали городским забулдыгам бражку собственного изготовления, а кто-то, как мы, сбывал ворованный товар, то Марти ничего этого не умел. В плане самостоятельности он оказался абсолютно никчемным и совершенно не приспособленным к жизни, поэтому проблема, озвученная Шмулем, действительно была серьезной.