Я меланхолично вытирал подбородок… Только спокойствие. Итак, негодяй жив. Он еще не раз будет портить мне кровь. А в супе плавает какая-нибудь безвинно умерщвленная курица…
– Нэпрэмэнно! – Женщина подхватила пузырек, чмокнула бабку в щеку, и, не сказав ни «спасибо», ни «до свидания», со всей родней бросилась из терема вон.
– Так ведь только мамонька родная и есть, – жалостливо всхлипнул петух, обхватив голову крыльями и пуская слезу, которая побежала вдоль клюва и повисла на кончике блестящим хрусталиком. – А батюшки родного давно нет на свете белом… спит в земле сырой, кормилец наш… один я у мамки остался, ни сестренки, ни братишки…
– Не сомневайся, сыскной воевода, супротив Вельзевула беззаконного мы все, как один, восстанем! Да только скажи, какой христопродавец здесь его вызывать удумал?!
– Так… все довольны? Как петухи, ей-богу… Наигрались, и хватит! Гражданин Шпицрутенберг, у меня к вам пара вопросов…
– Побойся Бога, бабушка! – возмутился мастер. – Мы ж – люди крещеные, нешто не понимаем…