Все цитаты из книги «Заговор Черной Мессы»
– Это… кто это?! Ты кого ж… да как ты посмел, ищейка милицейская?! В Кощеево царство петуха тащить? Совсем мозгов нет?
– Пошли в дом, участковый, там переговорим…
– Ну что, граждане… вы задержаны по подозрению в нападении на работников милиции. Если у вас имеется алиби, какие-нибудь смягчающие обстоятельства, вопросы или протесты, то лучше заявить об этом сейч…
– Да на тебе, на тебе, на! Ненасытная твоя водяная утроба.
Дома Яга заставила меня сходить в баню, надеть чистое белье и найти под кроватью царскую саблю. Вплоть до самого вечера мы молчали или обходились односложными репликами. Ожидание томило… Самым слабым…
– Как не понять… Исполню в точности, не извольте сомневаться. Разрешите выполнять?
– Пришел и вертится чего-то… – подковырнули уже справа.
– Государь, беда!!! – донеслось из посольского дома.
– Куды? Без меня? – метался дьяк, безуспешно пытаясь выпрыгнуть. – А я? Да как же… Нельзя ж… без докладу!
– Хайль дойчланд! Капут руссиш швайн-полицай!
– Ба… воевода-батюшка? – недоверчиво спросил он, и из облака пара вышел красный, как вареный рак, наш вымытый сослуживец. Он прикрывался деревянной бадейкой и выглядел несколько напуганным.
– Правильно, – кивнул водяной. – Мы – люди порядочные, мне отойти или не секрет?
После умывания задумчивая бабка опустилась на скамью, наморщила лоб и долгое время молча о чем-то размышляла, передвигая по столу собранный в канаве мусор. Я приготовил бумагу и карандаш, а потом сид…
– Митька, дубина! Не дури! Это я, слышишь.
– Ну, беги, беги… Вон рассвело совсем. Удачи тебе, участковый!
– Ужо ты прости меня, старую… я ить сокрыла, что сынок наш осьмнадцатый – не твой будет… Не твой, Па-шень-ка! Ан и не твой… от Сеньки Рыжего али от Борьки Кривого, но не твой, грешная я! А может, и т…
– Что готов заплатить за ваше снадобье. Между прочим, стыдно делать бизнес на безнадежно больных людях, но… об этом в другой раз. Вот емкость, наполните ее, пожалуйста, живой водой, скажите, сколько …
– Никитушка, – глухо раздался за моей спиной бабкин голос, – а не вышел бы ты на пару минут во двор? Не худо бы поруб посмотреть, подследственных проведать… Стрельцам вон по кулебяке снеси. Для них б…
Я вернулся в дом. Рассказал Яге, как и что, да она и сама все в окошко видела.
– Никита Иванович, мое почтение. Штой-то ви сегодня кажетесь мне небрежно бледным… Не заболели, часом? Я всегда говорил – берегите нервы, от них все болезни! Ви же так окончательно посадите здоровье …
– Ничего не понимаю… – Царь задумчиво почесал бороду. – Так ведь посол вернется, все увидит, и уж такой шум поднимется… Знаю я его, всех тут перепорет, а виновного найдет.
– Вот спасибо тебе, дяденька участковый! Вовек твоей доброты не забуду…
– Все в порядке. Надеюсь, обойдемся без международного скандала…
– Хм… большое спасибо. Думаю, и вправду пригодится. Не возражаете, если я перед применением проконсультируюсь у специалистов? Мало ли чего…
– Чего? – не понял Митька, сидящий на полу и завязывающий лапоть.
– Эй, длинногривый! А вот ты нам про бояр расскажи, правда ли, что они в царском тереме только водку жрут да девок щупают, а об судьбе Отечества никто не радеет…
– Зачем? – подозрительно отодвинулся он. – Мы в милиции на жалованье состоим, нам лишнего не надо… Уж мы и в лапотках походим, а честь свою мундирную от взяток охраним!
– Не лезь, участковый!.. – сопел царь. – Зашибу…
– Уволю! – сквозь зубы поклялся я, снова пускаясь вскачь. – Совсем мне мундир милицейский дискредитировал.
– Все так и было… – призадумалась Яга. – Вот только кто это – ума не приложу. В поруб он мушкой малой проник, на то большое умение надобно. А из поруба – дымом черным вылетел, так то вообще колдовств…
Какое-то время мы с Ягой тупо смотрели в разные стороны. Перенасыщение эмоциями вылилось в равнодушную апатию ко всему происшедшему.
– Понял, отправляюсь. Сколько надо воды – пузырек, флягу, канистру? – Я накинул китель и взял фуражку.
– Что за фамильярный тон, сотник Еремеев?! Субординацию забыли?
– Ну, не… шо ви такое сочиняете? Да я ни в одном глазу… как можно?! Такие достойные люди, а я против них…
Из-за прибрежных кустов вышло четверо негодяев в немецком платье. Все были вооружены короткими ножами, а у самого последнего дымился ствол пищали. Никто не задавал никаких вопросов, четверо на четвер…
– Ну, Никита Иваныч, ну пожалуйста! Ну растолкуйте, Христа ради, мне, необразованному, эту премудрость милицейскую. Не ровен час, по службе понадобится. Кто спросит, а я не знаю… Срамота! Уж сделайте…
– Граждане, – прокашлялся я, – а кто тут, собственно, главный?
– Так вы бы не провоцировали. С милицией, знаете ли, шутки плохи, – наставительно отметил я.
– Значит, вот как все оно было… Злодеи нам всем верную смерть приготовили. Уж как они прознали, когда мы через мосток пойдем, – про то мне не ведомо… А только сунули под него котел чугунный мало не в…
– Тоже… боишься? – понимающе хихикнула Яга.
– А как это хоть готовится? – полюбопытствовал я.
– А еще купцу Манишкину бумагу нечестную подписал, будто у него холстина батистовая для производства портновского дюже подходящая. Врал я! За взятку в полмешка муки да фунт сала кабаньего все воровст…
– А че случилось, че случилось? Случилось че?!
– Да вы че?.. – ошарашенно пропищала капля. – Ну и вопросики, однако… Я что ж, по-вашему, сама себе медицинский анализ делала?!
– Кто?! – обомлел я, не в силах сдержать удивления. – Это не тот Гогенцоллерн, что является высококняжеским родом Германии? Автомобильный магнат, подмявший под себя половину промышленности, блестящий…
– Участкового из речки за шнурки выловили! Говорят, враги на него покушались…
– Уж больно мудрено, – поморщилась Яга, вставая из-за стола и натягивая душегрейку. – По мне – так пошли бы прямичком и спросили без всяких там… Ну да ладно, ты молодой, тебе видней. Сейчас-то куда и…
– Да уймите же наконец эту дуру! Террористы, устроившие сегодняшний взрыв, будут найдены и обезврежены. Когда мне понадобится ваша помощь, а она понадобится обязательно, я сам приду и попрошу. А сейч…
– Ничего – ни меди, ни серебра, – вздохнул я.
Когда я опомнился – его уже не было. И моей фуражки тоже, естественно…
– Господи, вы что ж там, негров свежуете, что ли? – вырвалось у меня.
– Я тебе новое построю. Хочешь, как у меня, в четыре этажа?
– За… за… вот ведь, змей, и ухватить-то его не за что!
– Не городи чушь, участковый! Нельзя тебе этого петуха есть, вам с ним еще на дело идти.
– Точно, точно… Ну, давай, участковый, не томи! Уж коли я обещался, так выслушаю.
По-моему, до них стало доходить, в какую опасную игру их втягивают яростные вопли духовного пастора. Кнут Гамсунович вылез из кареты, резко бросил пару коротких фраз на немецком, и вся толпа, послушн…
– Кровь, кровь! Руда, руда! На три стороны свет, на четвертую ночь. Из сырой земли точит, точит вода – одолеть ее никому невмочь. Как на крестный ход не звонит звонарь, не разбить ветрам – камень Ала…
– Еще бы! Ну что ж, добрый молодец, вот твоя фляга, полнехонька. Где платить будешь?
– Че ж тут скажешь? Моюсь, согласно вашим начальственным указаниям. Вроде кто-то в дверь – шасть! Я смотрю – мужик, весь в черном, глаза злые, а в руке ножик. Так, думаю, не колбасу он сюда резать пр…
– Тьфу, черт! Мы с Горохом там обыск устраивали… Как же не обратили внимания? Я же сам видел карету, но… наверно, думал, что они уже вернулись.
– Нет, – покачал головой второй стрелец. – Я сам их перещупал – ни в карманах, ни за пазухой, ни в сапогах, крошка хлебная – и та не завалялась.
– С ним? Ниче с ним теперь не сделается… Как проспится – сам прибежит. Ох, спина, спина, спина… Замучил радикулит проклятый!..
– Не жнаю… Мажепу помню, Бурбонов двое, Романов ешть, Ротшильд, ну и Ху Ши Мин вроде – вам то жачем?
– Ну, взял. Пачэму нэ взять? Мы дэла честно вэдем. Он дэньги вечером принес, утром на склад пошли – там нэт ничего!
Горох старше меня на несколько лет, горяч, но отходчив, храбр, по-своему справедлив и для своего шестнадцатого века человек очень прогрессивных взглядов.
– Угу… А позвольте полюбопытствовать, вы прямо на стенах писать будете или…
Яга демонстративно ткнула крючковатым пальцем в ведро. Я осторожно заглянул – расплавленный воск застыл в ледяной воде причудливой лепешкой, по очертаниям своим более всего напоминавшей… муху!
– Да… – шумно выдохнул дьяк и потянулся к ватрушке, но бабка резко шлепнула его ложкой по пальцам. – Ау! Больно же…
– Митька, – еле выдохнул я, почти умирая от хохота, – а рога бычьи какого лешего к тюрбану присобачил? Негры, они, конечно, черные, как бесы, но безрогие, честное слово…
– Вы уж извините, гражданочки, что так получилось… Честное милицейское, как с делами управлюсь, обязательно вернусь и за воду заплачу. Нет, тонуть я не намерен, но, может, подарок по душе каждой разд…
– А я ж говорил – законникам не помогаю! – обрезал хипповый дед, доставая из-за пазухи засаленные карты.
– И дело-то не в деньгах, – снова вмешался старший купец, – деньги мы хоть сейчас вернем. А только непорядок это! Вора сыскать надобно всенепременно.
Отцу Кондрату это не понравилось. Но я не мог поступить иначе, только не хватало, чтоб он оповестил весь город о планах «немецких католиков» и возбужденная православным гневом толпа начисто смела всю…
– А что случилось? – наконец смог спросить я.
– Да Шмулинсон же и подсказал, добрый человек! – радостно выдохнул наш младший сотрудник. – Я к нему пришел, как велено, за информацией. Пищаль для солидности взял, шапку на стрелецкий манер сдвинул,…
– Ты что, смерти моей хочешь? Нет у меня больше золотых рыбок! И на фига они тебе в лесу?
– А откуда мне знать, что вы туда налили?! – резонно ответил я. – Старушка у нас в этом деле образованная, она проверит, если что не так – вот чек, и разбираться будем уже в другом месте.
– Да уж, больше часа прошло… Вскорости должны быть. А как ты угадал про того злодея, что тканями интересовался?
Армянское подворье почти ничем не отличалось от большинства стоящих в Лукошкине зданий, разве что ворота украшала какая-то национальная резьба. Нас встретили вежливо, сразу позвали хозяина, пригласил…
– Таки имею… Представиться позволите? Шмулинсон Абрам Моисеевич. Прибыл на днях в ваш трогательно милый город, имею честные намерения открыть меняльную контору с услугами опытного портного-гробовщика…
– Никитушка, там и впрямь вся дворня сидит, стол от закусок ломится, вина полны кувшины. Если на минуточку сядем, аккурат к концу недели и уйдем…
– Ну вот он я, выполнил… Сижу тут на дне, клювом в стенку, гребешок этот дурацкий вечно над глазом нависает, только обзор портит… А с саблей острой зачем на меня бросались?
– А уж какова она молоденькая была… – совершенно не слушая меня, пустился в воспоминания дедок. – По тропиночке шла – что пава! И спереди, и сзади – глаз не налюбуется, а руки так и тянутся, шаловлив…
Этим она меня срезала. Милиционеров убивают… иногда. Как и полицейских или любых других представителей внутренней власти. К такому печальному финалу нас загодя подготавливало начальство, да и мы сами…
– Конечно, утонул, – бодро подтвердил водяной, подавая мне фуражку. – Девоньки тебя уж почти готовенького на бережок вынесли, а там и я подоспел. Думаешь, мне очень надо речку милицией загрязнять?
– Отвечай мне, кровь человеческая, – чьего ты роду-племени.
– Руки вверх! Все арестованы! – не своим голосом тонко возопил я, отставляя подсвечник и хватаясь за деревянное ведерко в углу.
Грянул залп! Буквально в тот же миг – второй. Следом раздалось яростное «Ребята, вяжи сукиных детей!», и чьи-то сильные руки помогли мне встать. Из шестерых стрельцов, сопровождавших меня от ворот, ч…
– Значит, в «дурачка», – снисходительно хмыкнул я. – Ну-ну, старье, конечно, и ума особого не требует. Вся культурная Европа давно перешла на покер.
Прошу прощения, что не представился сразу. Ивашов Никита Иванович, младший лейтенант милиции, холост, в политических партиях не состоял, родился и вырос в городе Москве. В настоящее время являюсь гла…
– Не надо! – так же тихо попросил я. – У парня большой талант. Может, он даже гений. Лучше возьмите его в придворные живописцы…
Раздался выстрел! Пуля свистнула у самого уха…
– Быстро внутрь! – приказала бабка. – Церковь ихняя задним крылом как раз сюда приходится. А ну, смелей, тараканы безусые, один шаг – и вы на месте.
– Бабуля, рот чем-нибудь заткните Никите Ивановичу, а уж мы с государем его удержим…
Горох быстро закивал. Пока бургомистр водил стрельцов по высокому каменному дому, где размещалась резиденция немецкого дипломата, я сполз с коня и деликатно поинтересовался, где здесь церковь.
– Нет, молчать я не буду, а вот вы объясните мне все популярно. Так, чтобы и я сам понял, и к делу подшил серьезный документ, а не обгорелый гербарий.
– Хорошенькое дело… Это что же, каждый, кому взбредет, такое может?
– Вы заплатили Кирокосьянцу и Аксенову деньги вперед, так как были почти на сто процентов уверены, что на складе ткани не окажется. Думаю, вам известно имя человека, который также искал черную ткань …
– Ну-ка, Митенька, посмотри да скажи нам, это ли тебя напугало?
Улыбаясь и лопоча, купцы удалились. Настало время разборок…
– В дороге ничего особенного не приметили?
– Соседи, они врать горазды, – шмыгнул носом Митяй.
– Мне нужна консультация профессионала, вы не подскажете, кто такой Вельзевул?
– Спасибочки, дяденька. – Мальчик мигом исчез в кустах.
– Странно… Я был внизу и совершенно не почувствовал запаха табака. Митяй, обыщи их обоих еще раз.
– Заморский, купцы аглицкие два мешка презентовали. Это вот «Граф Грей» с бергамотом… Вроде зверь такой здоровенный, а?
– Но на засаду в храме меня с собой возьмешь. И не перечь! Я по-простому оденусь, никто и не признает. Не спорь, сыскной воевода, я тоже отродясь живого демона не видел. Не одному тебе интересно…
Вместо ответа я как следует дал ему в грудь. Присутствующие стрельцы так и замерли… Их мрачные взгляды не обещали мне ничего хорошего, но нападать на главу милицейского управления они тоже не решалис…
Меня разбудил петух… Если вспомнить, во сколько я лег и сколько мне досталось, он бы должен заткнуться из одного человеколюбия. Я с трудом оторвал голову от подушки, со скрипом приоткрыл один глаз и……
– Вы по какому вопросу, граждане? – недоуменно повернулся я.
– Шо?! – прищурился Шмулинсон, сдвигая шляпу на затылок и оттопыривая пальцем ухо. – Я не ослышался? Речь шла о сотрудничестве? Скажите мне, шо я не оглох. Ви предлагаете мне сотрудничать с вами? Но,…
– Хватит, расхвастался, павлин несчастный! Тебя хоть Яга ввела в курс дела, куда летим и зачем?
– Ваше величество… – Я требовательно протянул руку.
– Нет, этого им никто не позволит! – категорически заявил я. – У нас суверенное государство, и со всеми своими проблемами мы разберемся сами. Ну а какое конкретно отношение все эти далеко идущие план…
– Ой, бабонь… оп! – Похоже, тетке действительно заткнули рот.
– Ви получали мою тайную записку? О, я вижу, ви получали. Ну, и ваше мнение? Шо, ви таки не находите, шо сказать? То есть абсолютно? Мне даже странно… Я не жалею времени и грошей, моя жена буквально …
– Вот именно. Лукошкинские купцы славятся непререкаемой честностью в своем бизнесе. Малейший скандал мог бы бросить тень на их репутацию… Еще полгода назад они бы безоговорочно вернули вам деньги и щ…
Я указал на скамью. Все трое сели. Двоих я знал. Самый высокий и дородный, с окладистой рыжей бородой, был потомственный купец Аксенов Федор Борисович. Три собственные лавки, харчевня и постоялый дво…
– Так ведь многие немцы трубки курят, – даже удивился стрелец. – Зелье дурманное, бесовское, и запах от него дюже зловонный, а им в удовольствие. Вот отсюда, из щели дымок черный тянулся. Я и решил –…
– Никита Иваныч, я их не пускал! Нельзя, говорю, без доклада. Их благородие с бабулей думу думают! А они, окаянные, так и прут…
Я понимающе кивнул, прошел к себе в комнату и переоделся в домашнее. Форму еще нужно было приводить в порядок, хотя она на мне, конечно, слегка подсохла, но мятая была до невозможности и на погоны на…
– Ой, сколько! Спаси тебя Бог, добрый дяденька!
Вскоре на том же месте так же незыблемо стояли надежные тесаные бревна.
Когда я протолкался в центр, от «врагов» осталась лишь куча мелко нарубленных костей, плоти и тряпок, крови не было… На этот раз я узнал бы их и без дактилоскопического анализа. Ганс Гогенцоллерн и Г…
Все помещение было доверху набито товаром: ткани, шерсть, тюки с ватой, отдельно – связки кож и меха. Пока Яга находилась внутри, я внимательнейшим образом осмотрел помещение снаружи – никаких следов…
Все началось с того, что в то утро меня опять разбудил петух. В нем вся проблема… Именно из-за этой скотины с гребешком и перьями я регулярно катастрофически не высыпаюсь! Естественно, утро испорчено…
Нервотрепки последних дней давали о себе знать… Яга укоризненно свела брови, но ее глаза смеялись.
– А это значит, что простой народ, доселе с нечистью местной в тихом согласии живший, пасторами своими подстрекаемый, в большую амбицию ударился. Не хочет верить в брауни, пикси молока не оставляет, …
– Держите обоих на мушке. Попробуют бежать – поступайте по законам военного времени.
Я деликатно помалкивал, догадываясь, что затеяла Яга.
– Так ведь я ж… подвиг, можно сказать, совершил! Мало ли, такого злодея обезвредил… пленных спас, целых двух, да еще граждан сопредельного государства.
– Так давай скорей, пока я его, неезженого, держу!
– Плохо его дело. Вон, глянь, какие царапины на шее – заболеть может. А этот что?
– Смотри, какой представительный, – хихикнула та, что с синими. – Мундир с пуговками, покрой иноземный, все так блестит, аж глазам больно. Ты, сокол, лучше бы сказал, зачем камнями кидался?
– Что-о-о?! – Государь в праведном и совершенно неуправляемом гневе подпрыгнул, поймал полномочного представителя за пряди парика и притянул нос к носу. – Так ты, немчура австрийская, мне войной гроз…
– Эгей, по твою душу посланы, батюшка сыскной воевода!
– Правильно, от греха подальше, – кивнула Яга, цепляя меня под локоток. – Ниче, ниче, Никитушка, не волнуйся за меня, я тут в порубе уже поостыла маленько… А ведь хотела их, охальников, всех в зайцев…
– Батюшка сыскной воевода, поймал! – От Митькиного рева мы с Ягой едва не подпрыгнули. – Вот он, арестант беглый! – воодушевленно вопил счастливый Митяй. – Я его, злодея, на спиртное приманил! Думаю,…
– Тогда они просто «залягут на дно» и, подобрав другое место, тайно проведут мессу там, а мы будем охранять пустое помещение. Я не хотел бы их спугнуть…
– Вот именно, – приободрился я. – Взрослый человек, жену имеете непьющую, дочь-красавица вымахала, а вы? Уличные драки устраиваете, свободных художников без суда и следствия бьете… Нарушаете, граждан…
На этот раз тупое молчание висело гораздо дольше.
– Все понял, Никита Иванович, исполню справно, не извольте сомневаться… Один вопросик можно?
– Да, те самые. В немецкую слободу этот мусор больше не повезем. Возьмите дров из поленницы и сожгите все это к чертовой матери.
С этими словами неблагодарный дошколенок как-то необычно размахнулся и ловко отправил полную горсть монет прямо в речку, только «плюх» раздался. У меня, наверно, челюсть отвисла. Не от его наглости –…
– Подведешь ты своими угрозами всех нас под монастырь… Ладно, задание понял?
– А может, в кандалы? На всякий случай… А, государь? – участливо поддержал второй.
– Вообще-то поступили правильно, но только в данном конкретном случае, – напомнил я. – Это упыри, избавились от них, и ладно. А представьте, если бы живые люди? В плен надо брать, а не за бердыши хва…
– Пр-стите за… за все… не поминайте лихом… ик!
– Тревога-а! – истошным мужским воплем грянуло за окном. – Тревога, ребята, вражье!
– Ку! – угрожающе начал Митька, вызывающе делая шаг вперед. – Ка!
– Во всем Лукошкине даже дети знают классическую формулу здоровой торговли: товар – деньги. У вас почему-то наоборот. Отдаете деньги, судя по указанной сумме, немалые, и спокойненько ждете целый день…
Из терема Филимон вылетел, думаю, он вплоть до самого дома бежал не оглядываясь.
– У конюхов в торговых рядах, я лошадей люблю, – скромно отвечал художник, присаживаясь к столу. – Краски есть еще, рисую помаленечку.
Ночь прошла спокойно. Утро – тоже. Петух ко мне в комнату не входил, в голос орал за окном. Я еще с вечера принес старую тапку, подкрался к подоконнику и запустил в гада. Попал?! Надо же, попал! Пету…
– Извиняю, – великодушно кивнул водяной, оттирая с лица брызги. – Беги давай, там тебя уж обыскались небось…
– Я имею столько стражей, сколько достойно иметь представителю великой державы, – высокомерно вытянулся посол. – Лично мне, для обеспечения собственной безопасности, не нужен ни один. Я вполне обхожу…
– Еремеев, будь другом, поймай мне этого голосистого умника и сунь в поруб. Мы с ним вечером разъяснительную беседу проведем, – на ходу попросил я и шмыгнул в калитку.
– Виноват… Ну, в смысле, как добиваются того, чтобы она сработала? Кидают травку на замок и прячутся куда подальше, чтоб взрывом не зацепило?
– Так ты все считаешь, что им наш Митька нужен?
– Убью! – Я отважно бросился вперед, из-под широкого лезвия сабли брызнули щепки, а ненавистная птица исхитрилась увернуться.
Митька снова спрыгнул вниз и, нахохлившись, молча просидел там всю дорогу. Ближе к обеду мы были на месте.
Я вышел от него с больной головой и вздыбленными волосами. Слов не было… Фашист! Фашист натуральный! Да пусть нам по гроб жизни не быть в Европейском союзе, чем входить в него на шпицрутенах и детски…
Собираться мне особенно нечего, взял планшетку с материалами по делу, надел фуражку перед зеркалом, сунул яблоко в карман на дорогу, вот и все сборы. Бабка достала из корзинки с вязаньем самый обыкно…
– Так, может, он сам все и порушил, чтоб от себя подозрения отвести, а нас на ложный след направить.
– Привет, молодцы! Вы что же, всю ночь здесь куковали?
Вместо ответа они дружно бухнулись на колени и стали бить лбами о пол. Терем зашатался… Я не преувеличиваю – на столе, подпрыгивая, звенела посуда!
У ворот отделения нас встречала целая толпа народа. Стрелецкая сотня Еремеева успешно отпихивала чересчур нахальных, но самые любопытные облепили близстоящие деревья и заборы, пытаясь хоть как-то угл…
– Митька, бей! – заорал я, устремляясь в погоню.
– Глупости! – Я твердо отмел все возможные инсинуации. – Посол слишком дорожит своим местом и безропотно сдал двух телохранителей при малейшем намеке на его личное участие в нападении на работников м…
– А мы и не движемся вовсе, – хмыкнула Яга. – Все на одном месте толчемся. Как только взялись, так все шиворот-навыворот и пошло. Немцы невесть откуда влезли, упыри понабежали, взрывы, убийства, напа…
– Не буду, не буду, извини… Молитва – это святое, продолжай.
– Сожалею, граждане… Да, полный флэш-рояль. И китель тоже, спасибо…
– Вытаскивай их во двор по одному. Сами справимся?
– Знамо кто – враги государевы! Сыскной воевода, вишь, многим злодеям хвосты-то прижал, вот они ему и намстили…
– Времени не хватает, – буркнул я. – Служба, все время служба. И днем, и ночью, и в будни, и в праздники, так что как-то недосуг…
– Ви не поверите, как я рад вашему лицезрению! Я таки чую, шо наше деловое сотрудничество уже почти дает сочные плоды. – Он без приглашения уселся за стол, по-хозяйски раздвинув локти, и, хитро сощур…
– Батюшка сыскной воевода, – подал голос молчавший доселе Митька, – а вот за то, что я этого немца… муху эту… ну, прихлопнул… мне за это ничего не будет?
– Может быть, мы можем предложить вашему величеству обед? – неуверенно молвил бюргер.
– Понятия не имею. Я за него не в ответе. Еще вопросы будут?
– А че случилось? Случилось-то че, православные? Скажите Христа ради, не то помру!
– Нет, – улыбнулся я, – бергамот – это растение, а зверь такой есть – бегемот или гиппопотам.
– Доннер веттер! Дас ист дойчер дипломат! Руссиш швайн! Думкопф!
Раздался слаженный залп… в воздух. В ту же минуту с крыши нашего терема, вопя, слетел младший сотрудник лукошкинского отделения милиции. Митька угодил на чью-то растянутую скатерть, два раза подпрыгн…
– Добежал до разрыв-травы, она сдетонировала, взорвала чугунный котел, который, в свою очередь, и разнес конкретный мостик, – аккуратно дописал я. Абсолютная белиберда! Но пока нет научного объяснени…
При виде тела своего товарища парень вздрогнул.
– …танами! …олько …не …треляйте …ристом …огом …олю!!! – перепуганно заверещали сверху.
– Да ну его… не до них сейчас, поважнее дела есть. Нам ведь по совести Шмулинсон-то совсем не нужен. Это уж так, для порядка, чтоб знали, как из отделения сбегать. Бог с ним… Сегодня утром Вася мой в…
– Сбить его, что ли? – не понял он. – Дак… на таком расстоянии не промахнусь.
– Аванс дали, грех жаловаться. А на роспись только сегодня иду.
– Совсем шпион, гражданин начальник. Вокруг моего каравана целый час ходил, тюки смотрел. Я за ним Абдуллу послал, Абдулла говорит – шпион везде ходит, все смотрит, по-человечески не понимает, на бум…
– Нэпрэмэнно! – Женщина подхватила пузырек, чмокнула бабку в щеку, и, не сказав ни «спасибо», ни «до свидания», со всей родней бросилась из терема вон.
– Ах, не ферштеешь, – обрадовался Митяй. – Он это, Никита Иванович, он! А ну, покажи зубы! Зубы покажи, кому говорят… О, вот! Нет у него зуба, что я говорил! Братва, вяжи злодея!
В криминалистике очень важно знать правильный состав крови подозреваемого…
– Стой, куда пошел? Я ж еще не закончил, – удивился царь. – А за халатность и попустительство да над гостями чужедальними насмехательства глупые велю тебя наказать десятью плетьми прямо посередь двор…
– Ну… сказал я. Правду сказал! Что смертью они померли неестественной и хоронить их надо умеючи. Кол в грудь или вообще сжечь да пепел по ветру… А он все слушал так вежливо, кивал все… Уж когда мы за…
– Это непросто, – важно отвечал я. – По большому счету, проблема даже не в поимке вора, а в умении доказать его вину.
– Никитушка, плохо дело! Надо этим жмурикам до заката осиновый кол в грудь вбить и либо сжечь, либо в землю зарыть да могилку солью присыпать, чтоб, не ровен час, не встали.
– А что, собственно, в этом такого? – улыбнулся я. – По-моему, простые люди от этой войны только выиграют. Помните, у Высоцкого: «…билась нечисть груди в груди и друг друга извела. Прекратилися навек…
– Ну, ты упрямый какой… Ладно уж, давай говори, что у тебя там, только быстро – у меня гость сегодня, водяной подойти должен в картишки перекинуться… О, да вот и он!
Фома Еремеев подошел с перевязанной головой. Четверых взяли в плен, двое убиты, трое стрельцов ранены. Мы пожали друг другу руки, говорить не о чем, все завтра…
– Так… все довольны? Как петухи, ей-богу… Наигрались, и хватит! Гражданин Шпицрутенберг, у меня к вам пара вопросов…
– Еремеев, что ли? – раздраженно буркнул я. – А почему спишь на посту?!
– Что же там произошло? Откуда взялся труп? Там же все забрызгано кровью, впечатление такое, словно человека кузнечным прессом размазало…
Посла со всем надлежащим уважением внесли уже через пару минут, хотя он грязно ругался и отбрыкивался.
– Еще немного ниже, и не было бы у нас сыскного воеводы…
– Ага, ладошки-то у него как лопаты совковые. Один раз хлопнул – все, лекарей зазря не тревожь, ищи гроб необычной формы. Вот так, Никитушка, оно все и было. Парень наш как труп увидел да руки свои к…
– Я бы не сказал… В моем мире немцы очень много сделали для приютившей их страны – Крузенштерн, Белинсгаузен, Клодт, Штильмарк, Блюхер…
– От Бабы Яги! – Я решил пойти с козырей.
– Пороть, – ласково и убежденно пояснил немец. – Пороть ежедневно. За провинность и в качестве назидания. Только так!
– Кнут Гамсунович, видать, никак ты меня понять не хочешь… – сокрушенно проворчал Горох. – Уж который раз спрашиваю, охранников у тебя сколько?
– И все? Эхма… я-то думал, что он вам кошелек с червонцами обратно вернет.
– О великий и прекрасный Вельзевул! Повинуйся слову моему, выйди из глубин ада на порочную землю Руси. Порази могуществом силы своей всю нечисть духа славянского. Покарай храмы их, грехи и заблуждени…
– Да вся слобода сюда идет! Всем миром маршируют с камнями и палками. Хотят все отделение дотла спалить!
– Епископ Никон в отъезде, стало быть, я за него буду, – густым басом прогудел отец Кондрат.
Я меланхолично вытирал подбородок… Только спокойствие. Итак, негодяй жив. Он еще не раз будет портить мне кровь. А в супе плавает какая-нибудь безвинно умерщвленная курица…
– Правильно, к чему ему медаль? Еще Митька заревнует. Он вон свою к мамке в деревню отправил, теперь перед девками хвастать нечем. А Васеньке моему, касатику, сметанка для здоровья полезнее. Ты сам-т…
– И, как вы заметили, все концентрируется на одном Митьке.
– Поленом неструганым зацепило… – проследив мой взгляд, простонала бабка.
– Правильно мыслишь, Никитушка. Только как сделать-то? – развела руками Яга.
– Шо за странное слово «нет»? Я категорически не уловил его значения. А… понял! Таки ви хотите знать, чем я располагаю, прежде чем предложить мне свои условия? Это разумно. Мы с вами – деловые люди…
– Я ж не утка какая… – на мгновение обиделся Митяй, потом вспомнил о своей трагедии и снова затрясся: – Ники-ки-ки-та Иван-н-ныч… не хочу… не могу… не буду… и не уговаривайте! Остановите ступу – я со…
– Да что ж… ик! У вас ни капли жалости ко мне нету?! – взвыл наконец раздосадованный Митька. – Я тут страдаю безвинно, с жизнью навек прощаюсь, а вы все о каких-то фруктах… Что за жизнь, все кому не …
– Ну, воруют-то все трое, в ихнем деле без воровства никак нельзя, в торговле воровать сызмальства учат, а не то прогоришь. Я тебе о чем толкую-то: все они правду говорят, и ни один об жулье энтом ст…
– По рабочей версии – да. Вот он завтра проснется, я первым делом спрошу, не слыхал ли он о других покупателях черной ткани. Почти уверен, что он вспомнит тихого немецкого пастора. Но только вспомнит…
– Митяй-то? В сенях на лавке сидит, дрожит мелкой дрожью и говорить не может. Напуган он, Никитушка, сильно напуган…
Мы с бабкой уставились на большую полуторалитровую бутыль. Там, по пояс в мутной самогонке, сидел вдрызг пьяный Шмулинсон с самым философским выражением на лице.
– Зачем он мне? – пожал плечами Горох. – Языкам-то мы, слава богу, с малолетства обучены.
– Может, надо подождать, пока подлетят поближе?
– Ребята, не напомните, у нас в Лукошкине есть какие-нибудь специалисты по настенной росписи? Ну, оформители храмов?
– Никак нет, воевода-батюшка. Я как утречком-то проснулся, крылышки расправил, шейку к солнышку потянул, так и… едва на спину не хлопнулся. Пресвятая Матерь Божья, что ж это со мной сотворилось?! Огл…
– Да… ничего такого… – замялся он. – Все как велено… Послу сказал, что охранники его от перепугу ночью дуба дали, а он не понял, обиделся. К царю жаловаться побежал.
– Батюшка сыскной воевода! Беда! Спустились мы в поруб, а заключенные-то совсем окоченели…
Наша группа на цыпочках вошла в немецкий храм. Я шепотом отправил Еремеева выставить стрельцов у всех стен. В церкви горели оплывшие свечи. Стены до самого потолка были завешаны громадными росписями …
– Ну дай! Дай, пожалуйста! Не обижай сироту. Я только померяю, – жалобно заныл малыш, размазывая по щекам мгновенно брызнувшие слезы.
– Ты мне повыражайся тут! – рявкнул петух, взлетая на борт. Митька вздыбил перья, сдвинул гребешок на правый глаз и, грозно раздувая грудь, спросил: – Ну, кто тут на нас с участковым?
– А зачем же твой хозяин нашего участкового душить удумал?
– Граждане! – воспрянул я. – Вот и пришло ваше время помочь родной милиции. А ну, у кого дома самая большая и крепкая скатерть – тащи сюда!
– Что делать-то, участковый? – протолкались ко мне стрельцы. – Он там уж всех бояр да князей осрамил, того и гляди, за государя возьмется.
– Хорошая версия, но, боюсь, притянутая за уши. Зачем Шмулинсону красть собственный товар, если он за него уже заплатил?
– Рот закрой, ворона залетит, – серьезно посоветовал он, а потом попросил: – Фуражку дай померить.
– Опять не понял… Какое заклятье? – Я беспомощно повернулся к Бабе Яге.
Митька разочарованно сник. В его жалобном взоре еще отсвечивала вожделенная кокарда. Яга, наоборот, охая, бросилась к печке доставать горшок с гречневой кашей, топленое молоко и пироги с грибами. Я т…
– Куда ты смотришь, участковый? Он же карты водой кропит! Да чтоб я с ним после этого…
– Вперед, Джульбарс! – неожиданно для самого себя выкрикнул я. Тьма сгущалась, в лесу мелькали неясные огоньки, слышались странные шорохи и пугающие крики ночных птиц. Наверно, поэтому очень хотелось…
– Смилуйся, батюшка сыскной воевода, уж прикажи, Христа ради, дурака моего в тюрьму посадить! Сколько крови мне выпил… А вчерась слова бранные про власть говорил и песни орал сплошь разбойничьи. Поса…
– Естественно… – Я на минуту оторвался от планшетки: – Зуб тоже будем допрашивать?
– Схожу к отцу Кондрату, утрясу детали, пусть держит своих наготове. Оттуда к царю, доложу сложившуюся обстановку, пусть даст приказ войскам оцепить слободу. Ну, а потом уж на Иконную улицу, надо взя…
– Только так! – поддержал меня государь. – Видишь, сколько тут интересного было, а ты меня брать не хотел! Вредный ты мужик, Никита Иванович, неуважительный… Вот не дам тебе мою царскую награду, буде…
Баба Яга ждала меня в тереме не в лучшем расположении духа.
– Ладно вам перед сном кошмары нагнетать, – зевая, попросил я. – Давайте-ка спать пойдем. По комнаткам, на бочок, и баиньки. День завтра тяжелый…
– Завтра же сожгу мазилу проклятого! – сквозь зубы побожился Горох. – Надо же, чего нарисовал. У меня аж колени трясутся…
– Угу… – едва держась на ногах, кивнул я.
– А че я? Че сразу я? Вы ж сами сказали – «не привлекая внимания». Так мою рожу каждая собака в Лукошкине знает. Козе понятно, что, раз человек из милиции интересуется, значит, дело уголовное. Рази ж…
– С ним! – твердо объявила бабка. – В царство Кощеево без петуха соваться никак нельзя. Недаром голоса его вся нечисть, как святой воды, боится. Он и товарищем послужит, и время подскажет, и кого над…
– Спасибо, дяденька! – не переставал кланяться мальчик, а потом прямо в лоб спросил: – А чего это ты ко мне такой добренький?
– Да и пусть поскандалят немного, брань на вороту не виснет, а от нас не убудет. Давай-ка вот ватрушечку…
Русалки переглянулись и довольно откровенно зевнули, им это было неинтересно…
– Сп… спаси… бо за содействие… – с трудом прокашлялся я.
– Простите меня, бабы! Простите, люди добрые! Прости, милиция родная! Много зла я в жизни сделала, а ноне нет моего терпения молчать. Все скажу! Про всех своих полюбовников поведаю… и про Замохина-по…
– Так вот кто деньги мои спер… Отойди, сыскной воевода, я сама энтому паршивцу задницу надеру! Ах ты аспид бессовестный, пьянь подзаборная! Вот тебе, вот тебе, вот!..
– Да уж… ежели бы конь пропал, золото какое, а то тряпки. Обыскивать всех, что ли?
– А что «но»? – с надеждой протянул герой.
– Ганс Гогенцоллерн?! – утвердительно спросил я.
– Вообще-то это не очень страшное слово, – улыбнулся я. – Антисемитами называют тех, кто не любит евреев. Вот вы их любите?
– Но… но это ведь нереально! Один человек не в состоянии расписать за столько времени целый храм.
– Все Шмулинсона ловит. У него уж какой-то пунктик по этому поводу. Ох, да вот и он, легок на помине. Только, что ж это, Никитушка, его стрельцы под белы ручки ведут?!
Когда Митька умчался по делам, мы с Ягой тоже начали собираться. Во-первых, стоило осмотреть место вчерашнего теракта, возможно, колдовские способности бабки и укажут истинный след. Во-вторых, вернут…
– Какой ты группы? – певуче повторила бабка.
– Не за что, – буркнул стрелец, но протянутую руку пожал. – Слышь, сыскной воевода, с четверыми мы посчитались, но неужто допустишь, чтоб эта сволота германская и дальше наших била?! Надо сей же день…
– Ох… грехи наши тяжкие, – честно повесил голову отец Кондрат и повернулся к остальным: – Братия! Зело виновен перед всеми. Это ж из-за меня, недостойного, вас всех в отделение замели. Простите, Хрис…
– Это меня и смущает, – признался я. Абсолютная бессмысленность кражи. – Черный цвет у вас не в моде. Вот гробовщик захотел купить, так заказывать пришлось, в лавках не было. Почему вор не взял цветн…
– Да? – призадумался царь. – Ну, тут, конечно, прямая выгода…
Я невольно вздохнул и призадумался, с каких же времен берут свое начало проблемы «превышения полномочий»?..
– Пусть продолжает наблюдения за Шмулинсонами. Это самое безобидное, что мы можем ему предложить, напортачить здесь трудно.
– Тогда честь имею. – Я развернулся на выход.
– Все. Кончилось мое терпение. Увольнять его надо, и дело с концом.
– Охохо-о-нюшки, грехи наши тяжкие… – сочувственно вздохнула Яга, убирая со стола.
– В самое сердце! Именно так и не иначе, – растроганно подтвердил Шмулинсон, – только ви забыли про тещу. Она тоже сидит на моей шее и, представьте себе, много ест…
– Оперировать? – не сразу уловила бабка. – Ну, я ж говорю, ты начальник, ты и оперируй!
– Да уж, человек храбрости отчаянной… Митька с милицейского подворья трепался, будто бы Никита Иванович в боях с преступностью весь как есть израненный! А ему все нипочем – глянь, лицо бледное, гордо…
– И спрятался бы! Нешто у меня совсем мозгов нет, в мужскую баню лезть?! Чего я там не видала… А только у дверей обернулся же, паскудник, да на всю улицу обхамил меня антисемиткой. Тут уж я и не сдер…
Царь вскинул бровь, и в зале мгновенно повисла тишина.
– Послали, говоришь?! И правильно сделали! Я вот тебя тоже пошлю… раз ты без подарочка…
Весь завтрак Баба Яга самым обстоятельным образом объясняла мне, как управлять ступой и помелом. Принцип движения этого старомодного летательного аппарата я так и не понял, но основные приемы регулир…
– Гражданин Новичков не протестовал? – уточнил я.
– Вы тут на нашу бабушку не наговаривайте, – неожиданно подал голос мой петух, – она у нас хорошая!
Митька заворочался, выбрался наверх и взял на себя обзор тыла.
– Бабуля, у меня на него уже просто слов не хватает. Диверсант какой-то… За последние дни он успешно провалил три задания. Показал всему городу, что мы интересуемся черной тканью, перепугал семейство…
– Вот чертовка старая, – сплюнул Кощей, – неймется же бабе! Давно ли в глухом лесу, в избушке на курьих ножках, проживала, царевичами-королевичами да Иванами-дураками питалась. А как готовила, как го…
Я почесал в затылке, прикинул так и эдак, в принципе она была абсолютно права. Если я на кого и могу положиться в свое отсутствие, так только на Бабу Ягу. Дорога туда-сюда, как помнится, занимала око…
– Да хранит Аллах тебя и твое управление, уважаемый участковый, – вежливо поклонились все, но говорил один, маленький, худой, в полосатом жилете и тюбетейке. – Мы люди не местные, приезжие, всех зако…
– А зачем? – Я перешел в наступление, упрямый немецкий пастор нравился мне все меньше и меньше. – С какой целью милиции было травить граждан чужого государства, даже не допросив их ни разу? Какой смы…
Бедолага встал и торопливо ощупал себя со всех сторон. Потом до него дошло… Он сорвал с головы пестрый тюрбан, почему-то украшенный турьими рогами, сбросил с плеч большой мешок из-под муки с прорезям…
– Десять, – сухо выдавил посол. – Если ваше величество сочтет их число чрезмерным, я охотно повешу шпагу на стену и полностью доверю собственную охрану вашим стрельцам.
– Жизнь течет, – философски ответствовал стрелец.
– Да мы ничем еще и не занимаемся, – улыбнулась синеволосая. – Никита захотел посмотреть, есть ли у меня хвост. Представляешь, чего ему там, в Лукошкине, нагородили?..
– Он сокращает число возможных конкурентов. Видишь ли, все преступники, как правило, делят «сферы влияния». Это облегчает процесс контроля над коммерческими структурами и создает у населения иллюзию …
– Посажу на пятнадцать суток за хулиганство и сопротивление работникам милиции! – твердо пообещал я, встревая между драчунами и распихивая их в стороны.
– Нет, покупать ничего не надо, спросишь и уходи. Бумагу, карандаш и сумку получишь у Яги, непосредственно перед выходом на задание.
Некоторое время царь и посол еще прожигали друг друга обиженными взглядами, потом парик перекочевал к немцу и противники молча пожали друг другу руки.
– Остальные свободны. Благодарю всех и приношу извинения за то, что оторвал от дела.
– Нет, образцов не воруй, мне их сюда тащить незачем. Еще вопросы?
– Ну вот, другое дело… – ласково заключил царь. – Вот теперь – ты мне друг! Давай обнимемся и все забудем. Хоть ты и немец, а все-таки порядочный человек…
– А по дорогам больше не бегай. Все-таки проезжая часть – не место для детских игр. Иди-ка прямо в Лукошкино, найди отделение милиции, там спросишь Еремеева. Это старшина стрелецкой сотни, ответствен…
– Не со скуки, а по приказу начальственному, – хмуро буркнул Митька. – Никита Ивыныч сами сказать изволили: «Чтоб ни одна муха не пролетела!» Я и исполнял со всем служебным рвением…
– А шо? Чуть шо, сразу… Я шо, нарушил? Ви, гражданин начальник, или выдвигайте напротив меня ваши обвинения, или я склонен жаловаться государю! – постепенно успокаивая сам себя, завернул Шмулинсон.
После того как Яга заставила меня выпить успокаивающего чаю с медом, мы поставили перед наши грозные очи задумчивого Митяя.
– Не надо! – Я успел оттащить его величество от двери. – Это уж точно лишнее… Не волнуйтесь, мы накроем всю банду, но раньше времени хватать всех подозреваемых – глупо.
– Ну, мы всю сотню срочным порядком под ружье, бабка твоя потребовала, чтоб сию минуту к воротам бежали – у нее предчувствие. Глядим, ты идешь… Вроде весь задумчивый, а того не видишь, что за спиной …
– Где тебя черти носят, сыскной воевода?! Я те что, малец босоногий, по всему Лукошкину за светлостью твоей участковой пятки мозолить? У меня ноги не казенные!
– Ладно, – решился леший, – твоя взяла. Только чур, никому не говорить, что я законнику помогаю.
– Как это так? – не выдержала Яга, обычно бабуля предоставляет право задавать вопросы мне, а сама строго бдит за правдивостью ответчика.
Я выбрался на берег, вылил воду из ботинок и широким шагом направился по тропинке в город. Уже на холме, обернувшись, я заметил две девичьи головки – русалки стояли по горло в воде в тени старой ивы …
– Честь имею откланяться. – Розовое сияние исчезло.
– Почему же не было? На первый взгляд никакого импортного колдовства не заметно. Гномы по Лукошкину не шастают, эльфы не летают, гоблины с топорами не бегают, даже у взрывного устройства самое что ни…
– Век будем Бога молить за твою милицию! – просветлел народ.
– Вот мы и прибыли, участковый. Ну да дело не ждет, давай-ка побыстрее к Кощею заявимся, хозяин у нас больно строг и очень точность ценит…
– Да здесь стоит, весь пораненный. Ох, не жилец он теперь на свете, не жилец…
– Если наш сотрудник допустил серьезные служебные нарушения – он будет наказан по всей строгости устава.
– Батюшка государь, – скромно вмешалась Яга, – уж ты не серчай, а только я тя щас в лапоть превращу али в лютик какой…
– Ну… лекарства какие-то, уколы обеззараживающие, операция или переливание крови? Может быть, кровь нужна?
– Да уж… случилось. Ягу твою мы… того… арестовали.
– А царь-то наш совсем дела государственные забросил… – мгновенно донеслось с крыши. – Об женитьбе и думать не хочет, не дает народу на матушку царицу полюбоваться! Намедни я ему портретец донны Изаб…
– Давай, давай, а то уж и самовар на подходе. Опять же посыльный Кощеев с утра на заборе дожидается…
– Вяжите его, – тихо приказал я. – Двое на крышу, шестеро ловят внизу, остальным оцепить двор и деликатно попросить граждан расходиться по домам.
– А ты мне тут голос не завышай! – грозно поднимаясь на цыпочки, прорычал Горох. – Я ведь не посмотрю на твою европейскую дипломатию – самолично по шеям надаю и с лестницы спущу!
Лысая гора ничем особенным не выделялась. Кроме своей полнейшей лысости, естественно. Так, не слишком высокий песчаный холм в дремучем лесу. Стволы вековых сосен стоят так плотно, что пробиться сквоз…
– Не… ну, может, муха туда-сюда летала, а так никого.
В горницу вошли четверо купцов, судя по костюмам и лицам – все выходцы из Средней Азии. Самое трогательное, что трое держали в горизонтальном положении свернутый персидский ковер, с одной стороны кот…
– Не шути, гражданин начальник. Дело серьезное, иначе не послал бы.
– А… ну, вон, видать, его и ведут. – Бабка, приподнявшись, выглянула в окно. – Свеж как огурчик, без вещей, идет в милицию как к себе домой.
– Знамо дело, милиции родной завсегда помочь готовы. Хоть сегодня прикажу по всем церквам охранные службы служить…
– Да вот уж забыл! – неожиданно сорвавшись в крик, разошелся старший стрелец. – Ты что ж с людьми моими делаешь, умник милицейский?! Одного похоронили, другой по сей день в бинтах ходит, нонешней ноч…
– Не смешно, – сухо откликнулась Яга. – Пошли отсюда, слышь, уже поют.
Я установил помело на высокий холм с кривой сосной, чернеющей на горизонте, и погрузился в серьезные размышления. После разговора с Кощеем Бессмертным почти все встало на свои места. Дело выглядело в…
– Ха-ха-ха! – театрально рассмеялся хозяин дома. – Вот он, враг докучливый, Никитка из уголовного розыска… сам пожаловал! За отвагу твою беспримерную одарю тебя смертью страшной, но милостивой. Эй, в…
– А что, святые отцы, вы откуда, собственно, шли таким составом?
– Не ошибаешься, участковый, он самый и есть, – подмигнула голова. – Что ж это ты, друг любезный, делаешь? Тебя в Лукошкино зачем поставили? Порядок охранять! А ты тут чем занимаешься? Моих русалочек…
– Не сердись, дяденька участковый, – тут же лучезарно заулыбался он. – Хочешь деньги свои вернуть? Так мне не жалко, бери!
– Это ты, Никитушка? – глухо раздалось из самого темного угла.
Честно говоря, никогда не имел особенного представления о том, как должны строиться культовые сооружения. Если вдуматься, то старушка совершенно права – в помещение без окон витражные стекла не встав…
– А на фига тебе меня будить понадобилось? Разорался во всю глотку! Не мог, в конце концов, просто подойти, деликатно похлопать по плечу – дескать, вставать пора. (На секунду я сам представил себе та…
Когда гробовщик вышел, я тут же приказал двум стрельцам, дежурившим в сенях, идти за ним следом, но на расстоянии, чтоб не заметил. Дело к ночи, а гибель ценного свидетеля меня абсолютно не устраивае…
– Значит, так, ребята, – обратился я к ожидающим стрельцам, – грузите оба тела на телегу и везите в немецкую слободу. Передадите с рук на руки. Начальником с вами пойдет младший сотрудник. Митя, обяз…
– А еще честным именем сотрудника милиции прикрывается, – возмущенно поддержала Яга, – Митька, говорит, я! Да ты нашего Митеньку в глаза-то видел? Он парень молодой, ни усов, ни бороды не носит, лико…
– Вот и молодец. Я сам хотел об этом попросить, а пыр…т… пыртокол я тебе после покажу.
За точность текста я ручаюсь, а вот что конкретно и в каком количестве Баба Яга сыпала в это время в глиняную миску, чем заливала, сколько раз плюнула… уже не запомнил. Главное, что после стиха она с…
– Великий государь, – на хорошем русском ответил один пожилой бюргер, делая шаг вперед, – я исполняю обязанности бургомистра в нашей небольшой колонии. Господин посол должен был быть у вас во дворце,…
– Вот и я о том же… У стрельцов своей службы хватит, царя до уголовных дел допускать – упаси Господь, выходит, что кроме меня – некому. Вот что, Никитушка, отправляйся-ка ты завтра сам, а в качестве …
– Нельзя мне… – снова засмущалась бабка, да так, что щеки у нее стали красными. – Дело тут такое… слишком уж личное. Сватался он ко мне неоднократно. Я все отказывала, молодой была, глупой… Долго мы …
– Что, больше совсем ничего нет? – недоверчиво сощурился он.
– Одно непонятно, зачем же пастору немецкому черную ткань красть? У них ведь, как я помню, во всем одеянии церковном черного цвета нет. Сам в белом платье по улицам разгуливает, служки его в коричнев…
– Нашли. В нужный день они все стены черными полотнищами позанавесят, на пол черную кожу бросят, алтарь черным бархатом покроют – вот место и готово. Надо бы там охрану выставить…
Одевшись, я толкнул дверь – заперто. Не понял юмора… Толкнул посильнее – за дверью что-то мягко бухнуло об пол. Потом моим глазам предстал заспанный стрелец, видимо, во сне он подпирал дверь спиною.
– Здравия желаю, батюшка сыскной воевода!
– Ай-ай-ай… Да как таких людей только земля носит? И ты говоришь, в тряпичном ряду тоже безобразие творится? Надо беспременно Никите Иванычу доложить, а то ведь, поди, уже покупатели вовсю жалуются?
– Все… нормально… – слова давались с трудом, видимо, негодяй все-таки сильно пережал мне горло.
– На то я и участковый. Доложили уже. – Поморщившись, я достал из планшетки лист бумаги: – Вот его заявление, полностью признает себя виновным в том, что в пьяном виде обозначал цвет милицейского мун…
– Знамо, нет, стрельцы ведь теперь все тут охраняют, заметили бы. Вон тот, помоложе, у самых дверей стоял, глаз не смыкая.
– Лей! – крикнула Яга, и я махом булькнул содержимое сковороды в ведро с водой. Вверх взлетело дурманное облачко пара.
– А что? Авангард – искусство будущего. Опять же, если такой портрет показывать вашим надоедливым невестам… Вы же вовек не женитесь!
– …работает гробовщиком и портным одновременно, оказывает мелкие услуги как ростовщик, приводов в милицию не имел, за правонарушения не привлекался, проходит в деле о краже черной ткани как свидетель…
В отделении нас ждали. Стрельцы из еремеевской сотни доложили о некоторых мелких проступках, паре семейных скандалов, поимке одного конокрада и одной попытке церковного самосуда. Последнее меня заинт…
За все время своей работы в Лукошкине не встречал ни одного курящего человека. Табак в Россию был завезен царем Петром, а здесь его появление и не планировалось.
– Что случилось? – очень тихо спросил я. – Отвечайте по существу, одним голосом. Если кто еще раз заплачет – злой дядя-милиционер посадит того в тюрьму. Все поняли?
– Иди ты, Митька! На два шага вперед! Не к Филимону тебя в обучение сдавать надо было, а в немецкую слободу. За неделю бы человеком сделали.
Ворон потерянно кивнул, неуклюже, боком спрыгнул наземь и резво засеменил в сторону. Шагах в двадцати от нас он трижды отрывисто каркнул, и в песчаном холме открылась потайная дверь…
– Тебе нельзя, да и мне тоже. Если мы с тобой на любой вопрос только правду резать будем, то как же секретность в следствии соблюсти?
– Иди и ты с ним, касатик. Чистое белье я принесу. С тер… как это? террористами твоими завтра разберемся, есть у меня одна задумка. Утро вечера мудренее…
– Не тяни, Фома, говори прямо, кого убили.
– Я из милиции. Начальник Лукошкинского отделения охраны правопорядка, младший лейтенант Ивашов Никита Иванович.
Полный праведного гнева, я выдернул клинок из половицы и, как был, в одних трусах, кинулся за удирающим мерзавцем. Он с диким криком пустился вниз по лестнице, необыкновенно ловко избегая моих свищущ…
– Да ты не волнуйся, милый, я те все, что надо, обстоятельно расскажу. Если вечером поедешь, то к утру уже назад обернешься.
– Наказать милиционера! В кандалы его! Дожили, иностранцы в нос тычут, попрекают… – дружным хором отозвались боярские ряды.
Стрелецкий конный дозор встретил меня уже за разрушенной мельницей.
– Вот что, Никита Иванович, ты у нас начальник, тебе и решать. А только я, старая, одно предложение имею. Хочу на операцию пойти.
– Но… я… прошу поверить… слово честного немца, если они виноваты… я сегодня же разберусь с мерзавцами! – воспрянул посол. – Господин милиционер, я буду просить вас немедленно отправиться со мной в сл…
Я поехал дальше. В третий раз он поджидал меня на холме, когда впереди уже змеились тяжелые воды речки Смородины.
– Ты мне про Отечество не пой! Ишь, соловей легавый выискался… Всякий царь, ежели он к себе хоть каплю уважения имеет, поперед прочих должен любому злу в лицо глянуть! Особливо когда зло это всему ца…
– Что?! – У меня, наверное, ноги подогнулись. – Кого вы арестовали?
– Не имеете права! Выпустите меня, гражданин участковый! Я не останусь наедине с этой сумасшедшей старухой… Она меня съест.
– А вы, гражданин Кирокосьянц, получили материю на склад и взяли деньги с Абрама Моисеевича?
– Надо, – уклончиво потупились оба, и в их глазах мелькнул азартный огонек легкой наживы. Ну что ж, дедули, вы сами этого хотели…
– Тогда доставьте-ка ко мне их начальника. Извинитесь за поздний визит, но приведите.
Я пожал плечами. Кощей встал с трона и, скрежеща на ходу, как несмазанный трансформер, жестом пригласил нас следовать за собой.
– Все понял, Никита Иванович. – Старший стрелец взялся за шапку и шагнул с крыльца на двор. – Сей же час всю сотню подниму под ружье, к вечеру твоего немца где-нибудь да отыщем!
Черный проводник только распахнул клюв, глядя квадратными глазами.
– В самом деле, занялся бы ты этим, Митенька. Участковый наш – человек хрупкий, умственной работой перегруженный, где ему за всем уследить. Я так думаю, пусть уж он нонче дома отсидится, а ты сам мил…
Он пожал аршинными плечами, свысока посмотрел на Бабу Ягу, и, чуть рисуясь, отправился по указанному маршруту. Появившийся через пару минут Митька был уже совершенно другим человеком. Тихий, скромный…
– Дык… ясно, не лыком шиты. Значитца, коли я…
– Щас как дам… скипетром по лбу за вранье… Вы, значит, там будете засаду устраивать, демона иноземного ловить, монахов заморских брать, а я тут сиди?!
– Почему же так поздно? Дело-то к ночи. Я всегда считал, что профессиональным художникам необходимо естественное освещение.
– Никак нет! – гаркнули стрельцы. – А только заприметили мы парня твоего, когда он в колодезь какой-то порошок горстями сыпал. Божится, что не яд…
Я не сразу угадал скрытую игру слов, а когда понял, покраснел. Она надо мной издевалась.
– Не дури! В него стрелять не надо. Просто пальни для острастки… Митька! Слушай меня! Сейчас стрельцы дадут залп и пулями прострелят тебе… ты чем зацепился-то?
В конце концов она меня уговорила, пообещав с текущими делами отделения управляться самолично. Да и за ночь что особенного может произойти? Если бы днем – дело другое, а ночью… Бандиты тоже люди, им …
– Никита Иваныч, да что ж она, старая, еще и дерется?! Мало того, что безвинного сироту птицей беспородной оборотили да саблей невесть за что не зарубили, так еще и в морду кулаками без дела тычут! З…
– Тогда о какой помощи речь? – поинтересовался я.
– Это не я! – в один голос заявили оба. Посмотрели друг на друга и тут же добавили: – Это он!
– …но вот записочку стрельцам для тебя передали. Уж за полночь Шмулинсон нос из дому высунул, дозор проходящий остановил и упросил вручить. Чего ему до утра не терпелось?
Новичков задержанию не удивился и даже обрадовался случайной возможности заскочить в отделение. Вины он за собой не чувствовал, а к нам тянулся, видимо, из-за того, что мы первые, кто не костерил его…
– Терпи! – обрезала Яга. – Ох, Митька, ежели только ты мне юбку намочишь, я тебя на веки вечные петухом бесхвостым оставлю…
– Недомерят! – категорично подтвердил Митька. – Лавочники, они ж, паразиты, вконец стыд и совесть потеряли. Недомер, недовес, товар лежалый… Вот тетка Матрена, например, уж на что честное лицо делать…
– Дак… это тот Шмель… Шмуль… он, в общем, сам его и покрал! – воодушевленно хлопнул себя по колену государь.
– Так, быстро, без размышления, повтори – слон сосал соску!
– Ты уж прости, что я тебе про русалок-то не рассказала. Все время забываю, что ты у нас не местный. Наши-то все знают, оттого и на речку Смородину особенных ходоков нет. А за привет от Ванечки-полев…
– Вот вы тут, значит, чем занимаетесь?! Я за живой водой плыву, туда и обратно в пять минут уложилась, а они здесь знакомство крутят… Даже меня не подождали, бесстыдники!
Стрельцы понятливо кивнули и увели преступников, Яга с Митькой вышли во двор, а я намеренно задержался у посла.
– Не могу, – мирно, но твердо объяснил я. – Служба не ждет. Большое спасибо за увлекательную игру. В следующий раз вам повезет больше. Мне пора.
Я тоже вздохнул посвободнее, хорошо, когда вот так удается выкрутиться. Сицилианская защита…
– Ладно, показывай. Яге, что ли, понесешь? Неси, она бабка умная, сразу добро даст.
– Ага, не нравится! Я кому сказал, что все арестованы?! Приказываю сейчас же отпустить младшего сотрудника или…
– Заметано… – серьезно кивнул я. – А ты… Вы, Иван-полевик, примите мою благодарность за своевременную помощь.
– Богомазы, что ли? Знамо, есть, цельная артель. На Иконной улице расположена.
По Лукошкину мы неслись целым боевым отрядом. Из-под конских копыт с возмущенным кудахтаньем уворачивались куры, махали вслед счастливые ребятишки, испуганно крестились бабы, и уважительно снимали ша…
– Служба такая – про всех все знать, – криво улыбнулся я. – Значит, вы говорите, что к завтрашней ночи все должно быть готово?
– Ступа как ступа, Фома ты недоверчивый… очень даже исправная. Ну, ни пуха ни пера, участковый! Возвращайтесь побыстрее.
– Да неужели? Я бы тоже охотно на него полюбовался, желательно в тюремной камере…
– А они и не выезжали вовсе. Это нам немцы с перепугу наболтали, чтоб от себя подозрения отвести. Так что ежели посол где и пропал, так только в собственной слободе.
– Нихт ферштейн. – На лицах подозреваемых не дрогнул ни один мускул.
– Ох, Никитушка, двоих злодеев завалили, а как бы дальше-то худо не было… Мы, вишь, все веточки рубим, а сам ствол – целехонек. Не нравится мне это…
Началась война… самая настоящая, с жертвами, планами боевых действий, линиями обороны, окопными перестрелками, неожиданными атаками, диверсионной деятельностью и кровью. В обычном мире борьба с прест…
– Да, там у нас калориферы не топят… – не сразу врубился я.
– Мне известно лишь, что некие силы, обосновавшиеся в немецкой слободе, в ближайшем времени готовят некое магическое вторжение. Черная месса, пустующий храм, упыри, непонятные мухи… Речь идет о вызыв…
– Появились заказы или так, для себя? – осторожно начал я.
– Толку от них… Вон посол немецкий пропал, что они, нашли его? И не найдут.
Я молча отодвинул его в сторону и пошел за бабкой. Дверь в поруб была заложена здоровенным поленом. Отшвырнув его в сторону, я шагнул вниз.
– Да вот. – Я поднял с пола кусок черной материи. – Шелк. Он набросил мне это на голову. Между прочим, цвет тот самый, как в ориентировках по поиску похищенного товара.
– Вот тут она лежала, ниточки черные к стене прилипли. А насчет способа, так я тебе так скажу, не крали ее, а сколданули!
– Не красней ты, словно девица. Мы ведь, почитай, за картами полжизни провели, все игры наперечет знаем… Хороший ты человек, Никита Иванович, только доверчивый слишком, но старых людей уважил, спасиб…
– Вообще-то – да… Мне это тоже не дает покоя. Но других гипотез пока нет. Может быть, они ему служили как духовному отцу? А может, он их загипнотизировал как-то?
– Спасибо, вы тоже не так просты, как хотелось бы.
Итак, если следовать по порядку, то рассказ выходил таким… В связи с гиперактивностью европейской инквизиции (а возможно, и в противовес ей) некие темные силы решили переселиться в более спокойные ру…
– Стоп! Сбавь обороты, герой. – Я собрался и вырвался из добрых бабкиных рук. – Не хороните меня раньше времени. Да и в санаторий для инвалидов записываться рановато. Давайте-ка завтракать, ну и по х…
– Держишь, а что толку? Ну, приведешь к нам в отделение, обыщут его – кошелька нет, он Христом Богом клянется, что в глаза его не видел, а в карман твой попал по чистейшей случайности – прижали в тол…
– И к нам, на речку Смородину, тоже она удружила… – грустно поддержал водяной. – Такая свойская бабка была, а теперь вот, как в милицию устроилась, так и шлет кого ни попадя…
– Что? Ах, да. Конечно, сейчас, минуточку. Вот только… – Я лихорадочно обыскивал карманы и только тут вспомнил, что отдал все свои деньги тому шустрому мальчугану, который в результате выбросил их в …
– Однако ж, первую и вторую жалобщину посол при мне разорвал с извинениями серьезными.
– Где Митька? – Я повернулся к Яге едва ли не с нервным тиком.
– Сколько мне светит? – мгновенно прекращая слезоразлив, по-деловому уточнил Шмулинсон.
– А вот это не твово ума дело! – обрезала бабка. – Тут мы вопросы задаем. Пиши, Никитушка, все фамилии ихние пиши, потом разберемся.
Как там сцепились остальные – не знаю, лично я буквально был сбит с ног мощным броском своего противника и вместе с ним рухнул с берега в воду, подняв тучу брызг.
– Эвон где… да он своими лаптями такие следы у забора наоставлял – любо-дорого поглядеть. Злодеям только и дела, что на след этот как бы ненароком цветок уронить, да подобрать, да на бегун-траву выло…
– Эх, молодежь… – лукаво взглянул водяной. – Ты что ж, участковый, и в самом деле думаешь, что мы твой покер только сегодня в глаза увидели?!
– Стены голые? – недоверчиво сощурилась Яга. – Вот уж странно так странно… Да ведь в храмах католических и мозаики, и витражи из стекол разноцветных, и полы разными плитами выложены, и колонны, и кар…
– Да я не в этом смысле! Я… ну, на двор надо мне…
Видимо, у меня что-то перемкнуло в голове. Спокойно смотреть на ритуальное убийство в школе милиции не обучают. Самообладание вернулось не сразу…
– Ну, гвардию-то зачем? Арестовать надо всего одного человека. Посол наверняка окажет всестороннее содействие, немцы чтут порядок.
– Мудреный план, но верный, – поддержал государь. – А как иконописцев обратно выводить будешь?
– Сомнения у меня, бабушка… Серьезные сомнения в правильности всего дела. Куда-то не туда мы движемся…
– А ну, говори, сыскной воевода, где у тебя святые отцы в заключении томятся? Думал, государь не узнает? Ан нет тебе! Ему уже доложили, как жиды с пищалями да пушками всех священников православных к …
– Видимо, да. Послал стрельцов за Шмулинсоном. Он ведь, хитрец, ушел вчера, так и не объяснив мне, почему рассчитался за ткань до получения товара.
– Ничего, пока до города доскачешь, небось высохнешь… – Он улыбнулся и протянул мне фуражку. – Не сердись, Никита Иванович, добрая у тебя душа, но доверчив ты, словно дитя малое, неразумное. Разве ж …
– Мне тоже, а что поделать? Пока у нас на руках лишь разрозненные подозрения. Помните рассказ стрельцов? Я убежден, что они действительно видели упырей, охотящихся за Шмулинсоном. Когда убедились, чт…
– Ну, он сказал, шо тогда я ее вообще не увижу. Очень неприятный человек, ни с того ни с сего такие угрозы… Поговорив дома с Сарой, я принял мудрое соломоново решение – заплатить вперед. Либо все тих…
Я выпил не меньше трех чашек, успокаивая душу после «содержательного» допроса свидетеля.
– Ложись! Ложись, Никита Иванович!!! – Чей-то сумасшедший крик вернул меня в действительность.
– Я, бабушка Яга. Зря вы тут сели, сыро ведь и холодно. Помните, как вы на прошлой неделе на радикулит жаловались? Пойдемте наверх, стрельцов я отослал на всякий случай…
– Нечего тут всяких приваживать, – ворчливо откликнулась Яга, – не хватало еще арестантов из КПЗ прикармливать. Пусть спасибо скажет, что мы его от тумаков избавили.
– Ах, дело. Всегда дела, бедный еврей вечно должен работать, потому как дома больная жена и шестеро ребятишек, а всем хочется кушать. Горе в том, шо я вложил весь свой капитал в черную материю, котор…
Пару минут спустя со дна ступы раздалось подозрительное бульканье. На свет божий показалась болтающаяся Митькина голова. Могут ли куры бледнеть? Не знаю, но этот петух был именно бледный, с прозелень…
– Я не в курсе… – Он недоуменно пожал плечами. – Обычно мой дом охраняется четырьмя стражниками, на ночь заступают другие четверо. Признаться, я не помню, в какую смену дежурили эти двое, а чем вызва…
– А ты, соколик, так уверен, что его похитили? А ну как он сам почуял запах паленого, да и сбежал? – сощурилась Яга.
– А что, когда в первый раз обыскивал, что-нибудь было?
– Отчего же, и в установленных могу, – вздохнул горе-автор, – только скучно же, так все умеют.
– Да там ровным счетом ничего интересного, – пытался договориться я, но царь был непреклонен.
– Боюсь, вы нас не поняли, – чуть улыбнулся я, – Митя – младший сотрудник нашего отделения, а петухом он является временно, только сообразно криминальной обстановке. В иных случаях он – обычный челов…
– Знамо дело, дура… его ж из реки выловили, а не с бельевой веревки сняли.
– Ох, да кушай на здоровье… – Старушка аж покраснела от моей сыновней ласки. – А петуха-то я того…
– О том, чтобы Кощей разобиделся и нас не принял… Да не отвлекайте же меня, Никита Иваныч!
– Ничего не помню… – слабо простонал он. – Из-за крыльца прыгнул кто-то, я и оборониться не успел…
– Прямо на стенах не успею, – признался богомаз. – Это ж леса надо устанавливать, лазить по ним вверх-вниз, несподручно одному. Ткани должны были доставить черной, на полу расстелю, а уж после на сте…
– Всего один?! Ну, это даже как-то обидно… Ваш младший сотрудник, придя в мой огромный дом, громко оповестил, шо меня ждет жуткий допрос со всеми пристрастиями. Шо по моим пейсам в любом случае Магад…
Наверно, были еще и другие куплеты, из-за треска расплавившегося воска я больше не расслышал. Митяй окончательно впал в транс, зачарованный бабкиными напевами.
– Ты думай, че говоришь-то! – Яга даже покраснела от незаслуженной обиды. – Не знаешь, так уж молчи.
– На куски разорвало, даже лоскуточков не осталось…
– Да, конечно… – попытался встать я, но соскользнул, по пояс рухнув в воду. – Ой, извините, пожалуйста!
– На том и стоим. Раз есть покупатель, мы ему товар завсегда лицом предоставим.
Митька брел следом, размазывая слезы по щекам и тихо поскуливая, что он-то хотел как лучше…
– Идите… ждет… в большом раздражении… мама!
– А не было ли за последнее время каких-то подозрительных лиц?
– Кирха? – вежливо переспросив, мне указали на небольшое пузатое здание в самом дальнем конце слободы.
– Как? Подойти и поинтересоваться, не видал ли он, часом, чего-то такого, о чем мне сказать подзабыл, а нас из-за этого «чего-то» едва не подорвали? Ну, он враз такого навспоминает – мы за неделю не …
– Здрав и ты будь, участковый. Ну-кось, садись да обскажи мне обстоятельно, чего вы там с благородным купечеством удумали?
– Благодарствуем, конечно… да только временем особым не располагаем. Из-за таких вот… Не приходют вовремя, а я за ними бегай!
– Про первых охранников-упырей не забывай. Если их приплюсовать да стрельца умершего, так в деле нашем уже девять трупов обретается!
– Сейчас выясним. – Мы суровым шагом направились навстречу шестерым стрельцам, ведущим под прицелом нашего младшего сотрудника.
Прочие восемь молча кивнули, и по-военному развернувшись, вышли, не задавая вопросов.
На минуту стало тихо, но только на минуту. Едва я перевел дыхание, как вся толпа так же дружно ударилась в слезы. Рыдали все – от мала до велика. Искренне, старательно, от души…
Когда ворота захлопнулись, я облегченно вздохнул. Народ здесь простой, душевный и общительный, как увидят – здороваться лезут, разговоры заводят, мнениями обмениваются. Я, к сожалению, пока так и не …
– Нет, – сухо ответил я, доставая бумагу и ручку.
– Беда-а-а-а!!! – В горницу с безумными глазами вломились те скучающие герои, которых я угощал кулебякой. (Как я от неожиданности ватрушкой не подавился – ума не приложу!)
– Стыдно… И принесите извинения Кнуту Гамсуновичу за необоснованные обвинения.
– Значит, плохо искали, – пригорюнился я. – Сейчас, конечно, уже поздно. От трупа десять раз могли избавиться. А что же тогда искали в кабинете у посла?
– Итак, до завтра. Митя, проводи гражданина…
– Мы болтаем не более получаса, – сощурился я, – а вы за это время уже успели сменить минимум три разговорных манеры. То ведете себя как матерый уголовник с сорокалетним стажем, то как беспощадный, н…
Баба Яга бросила на меня выразительный взгляд. Я слегка кивнул, что ж – многое становилось понятым.
– Ты откуль такой настырный взялся? – неожиданно заинтересовался дед, перебивая меня.
– Дак со слободы немецкой не вернулся еще… – начала было моя хозяйка, но ее прервали.
Пастор продолжал заунывное чтение, но его голос постепенно становился все громче и увереннее. В нотах проскальзывала истеричность и безумная радость настоящего религиозного фанатика. Мне показалось, …