– Понято… – выдохнул майор. – Ничего себе… И что теперь?
Самое неприятное в его положении – это брать на себя чужие грехи, чужие измены.
Галина стояла в дверях, прислонившись к косяку, и с грустью смотрела на него.
– Колька, сзади пара! Разворачивайся на двести!
Резко бросив самолет с полностью данными рулями в косой переворот, Григорий опередил врага на единственный миг – трассы трехпушечного «Мессершмитта» прошли ниже крыла.
Видать, зауважал-таки младшенького, знал, что не зазря тот Героя получил.