Старик сидел за письменным столом, царапая гусиным пером на желтом листе бумаги. Все это действие сопровождалось неприятным скрипом и редкими покашливаниями. Старческие губы бесшумно дублировали слова, появляющиеся на бумаге. Картину завершал засаленный халат бурого цвета, трехдневная небритость на обвислых щеках и вечно немытые редкие волосы на лысеющей голове.
О возрасте особо не говорили, но думаю, девушке лет двадцать, максимум двадцать пять. О личном тоже помалкивали. Насколько я понял, она жила со своей бабушкой. Тему родителей не поднимали. Видимо, там не все гладко. Да и я особо не настаивал. Не люблю лезть в душу.
Прибив то ли тридцатого, то ли двадцать девятого по счету голема, Саныч махнул нам рукой.
Решено. Беру стоместную. Сразу оплачу квартал. Тут как раз скидка есть под это дело. Кошель тут же похудел на почти шесть сотен золотых.
Бойцы действует слаженно, я бы сказал – играючи. Ни одного лишнего движения. Сражаются молча. Не скрою, меня это слегка пугает. Понимаю, у них там свой закрытый канал связи – наверняка друг другу что-то говорят, но со стороны смотрится жутковато.
– Что? Ах да… Кокон… То, что ты сегодня узнаешь, мой мальчик, великая тайна… Поклянись свято чтить и оберегать ее!