Войдя, Фридрих изгнал из шатра всех, включая неотступного телохранителя, и под пологом надолго воцарилась напряженная, плотная тишина.
— А мне нельзя быть с тобой? — поворотившись, наконец, к нему, почти жалобно спросила Нессель. — Ты можешь что-то придумать, чтобы я не торчала в четырех стенах, пока ты бродишь по городу? Я сойду здесь с ума от безделья.
— Quam belle, — отметил Курт безвыразительно. — И даже не шевельнулось желание спасти собрата по цеху? Убедить покинуть Бамберг и отсидеться?
— Быть может, я чего-то не понимаю, и когда-то далеко в будущем люди станут именно такими — свободными от греха, и над ними не потребуется иного надзора, кроме совести… Но воображаю я себе это с трудом.
— Господи… До того! Вчера еще, утром! Потому и выпить решил — для смелости. Я поговорить хотел! А она знай свое твердит — «не брошу его, но и тебя не оставлю», и смеется… Гретхен! — простонал он болезненно и вдруг завыл, изогнувшись, точно в судороге, и запрокинув лицо к потолку. — Что ж я наделал … сучка ты драная… довела-таки, тварь!.. Девочка моя…
— Дурных? — переспросил священник растерянно. — То есть, помимо Конца Света и ездящего по городу каменного всадника?