— Ужас какой, — Райдо потер челюсть, которая ныла, отметив, что больше его не тошнит. — Экий я… коварный.
Она сама не знала, чего ей хочется больше.
Ийлэ укоряла себя за слабость, но тут же отвечала себе в молчаливом споре, что она женщина, а женщинам дозволено быть слабыми. Более того, это — извечная их привилегия.
И Райдо почти решился последовать совету, но…
— Я самая красивая! — говорит кукла и топает ножкой в атласной туфельке, расшитой стеклярусом. Он блестит, как и бусины ожерелья на шее куклы, и такой же, стеклянный браслет. Ийлэ тот блеск завораживает. — Слышишь?
Не как псы… нет, люди не способны читать запахи, и в лесу они слепы, беспомощны даже, но люди держат собак на сцепках, серых гончаков с розовыми носами, с красными глазами, которые почти скрыты в складках кожи. И кожа эта собирается на загривках.