Он знал, что умрет весной, когда яблони зацветут. И не важно, сколько лет пройдет до этой весны, главное, что умирать без яблонь было обидно.
Было в нем что-то особенное, медвяное, сладкое до умопомрачения, и тут же горьковатое, как утраченные надежды.
Альва перебирала конверты, раскладывая их на спинке кресла.
…или фарфоровые безделушки, которые собирала прабабка Ийлэ, а бабка и мама берегли коллекцию…
…свеча оплывает, и огонек, который до последнего держится, цепляясь за оплавленную нить фитиля, все-таки гаснет.
— Я в любом случае сильнее… — это должно было стать утешением, но не стало. — Мы справимся, верно?