И завтра Ийлэ скажет, что, пожалуй, не против будет остаться в этой комнате насовсем. Ей этого хочется? Хочется. Во сне она готова признать это. Во сне ведь многое проще.
— Не открывай, — дрогнувшим голосом попросила альва.
— Это еще не агония, но почти… почти… я сожалею, — он отступил и руки вытер.
И ненависти в них Ийлэ не увидела, впрочем, это ничего не значит, поскольку тот другой тоже не ненавидел ее, напротив, временами он был любезен.
Наверное, он мог бы говорить еще долго, этот фальшивый человек, который притворялся благожелательным, но дом содрогнулся от рыка.
Пес шел сзади, в трех шагах держался, достаточно далеко, чтобы Ийлэ чувствовала себя спокойно, но в то же время присутствие его, близость не тяготили.