А Ийлэ приняла, она забралась в кресло, к нему на колени, что было и вовсе немыслимо, но зато тепло и уютно.
— Тебе не смешно? Мне тоже… но нам действительно не выжить вдвоем… или они, или люди… и не спрашивай, я не знаю, в чем наша вина, наверное, просто кто-то должен быть виноват во всем.
— Итак, отбрасываем все вышесказанное, как несущественные детали, и остается одно, — пес посмотрел Мирре в глаза с неприкрытой насмешкой. — Я не хочу жениться. В принципе.
Как весь разговор. И надо, чтобы он закончился, если Нира попросит, то Нат замолчит, и никогда больше не вспомнит о том, что… но она не попросит.
— Я по глупости нарвался, — пес лежал, подтянув колени к груди, сунув сложенные ладони под щеку. Глаза закрыл. Улыбался.
Откинулся, упираясь затылком в высокую спинку стула. Стулья доставили из отцовской усадьбы по матушкиному почину. И стол оттуда же, длинный, дубовый, за который с полсотни гостей усадить можно, если не сотню. Но гости благоразумно держались в стороне от поместья, и Райдо, сидя во главе этого стола, чувствовал себя нелепо.