— Меня… я помню… но ведь не ударила же… могла ударить, но не ударила… ты вовсе не злая, альва… напугана и растеряна… обижена еще…
— Нира, где тебя носит, — раздался матушкин раздраженный голос. — Мирре давно уже спать пора… помоги сестре раздеться.
Глупость какая. Нелепица чистой воды, и посмеяться бы над нею, но смех застревает в горле. Любовники, мужья… это не для Ийлэ.
Она медленно попятилась, но вовремя остановилась, сообразив, что запасного выхода подвал не имеет. А между Ийлэ и спасительным окном стоит пес.
— …послушай, дорогая, — с Миррой матушка всегда говорила мягко, с нежностью, которая была Нире не понятна, ведь характером сестрица обладала прескверным, чего, правда, ни матушка, ни отец, ни прочие люди не замечали. — Все образуется… Виктор!
Ийлэ. Имя-вода, вот только зима на дворе, а зимой вода замерзает, превращаясь в лед, хрупкий белый лед, который кажется прочным, но это — иллюзия. Ударь и разлетится на осколки.