Она смотрела ему вслед, и он точно знал, что она думает. Она думает: «Я не знаю,может быть,ты дьявол, или сын бога, или человек из сказочных заморских стран,но если ты не вернешься,я умру». И оттого, что она молчала, он был ей бесконечно благодарен, так как уходить ему было необычайно трудно — словно с изумрудного солнечного берега он бросался вниз головой в зловонную лужу.
Румата, звеня шпорами, подошел к столу, бросил на скамью перчатки и снова посмотрел на отца Кабани.Отец Кабани сидел неподвижно, положив обвисшее лицо на ладони. Мохнатые полуседые брови его свисали над щеками, как сухая трава над обрывом. Из ноздрей крупнозернистого носа при каждом выдохе со свистом вылетал воздух, пропитанный неусвоенным алкоголем.
— Вот славно,- сказала Илина.Ее явно раздражало безразличие незнакомца, но пока она сдерживалась. — Он тоже приятель Римайера, — она показала на меня пальцем. — Вы знакомы?
— Нет, приятель,- сказал он.- Прошу извинить, конечно, но я вас не помню.
— Да, неплохо, — согласился дон Рэба. — Однако продолжим. Итак, сколько же вам лет, дон Румата?
— Пока мне здесь нравится.- Он снова отодвинул пустую тарелку и придвинул полную.- Закуски какие-то незнакомые… Все вкусно и дешево… Этому можно позавидовать. — Он проглотил несколько ложек салата и проворчал: — Мы знаем, что все великие революционеры дрались за изобилие. У нас нет времени самим теоретизировать,но в этом и нет необходимости.Теорий достаточно и без нас. И потом изобилие нам никак не грозит. Оно нам еще долго не будет грозить. Есть задачи гораздо более насущные.