— Что ж,- сказал я, — бывали и раньше проклятые народы. А потом рождались дети, которые вырастали и снимали проклятье.
Румата глубоко вздохнул, отвернувшись. Легче не стало. Хуже.
— Не может быть, он же болен… Вы не ошибаетесь? Девятьсот второй номер.
— И ведь всегда они напутают,- негромко сказали внизу.- Хозяин-то дома…
— Не знаю, — признался Пашка. — Мне так кажется.
Девицы уже исчезли. Я стоял один на пустой улице с томиками Минца в руках и смотрел, как ветерок лениво листает страницы «Истории фашизма» у меня под ногами. Потом из-за угла вынырнули мальчишки в коротких полосатых штанах. Они молча прошли мимо меня, засунув руки в карманы. Один из них соскочил на мостовую и погнал перед собой ногами, как футбольный мяч, банку ананасного компота с глянцевитой красивой этикеткой.