Я вызвал по телефону «скорую помощь» и сел рядом с Пеком. Я старался о нем не думать. Я старался думать о деле. И я старался быть жестким и холодным, потому что по дну моего сознания снова прошел теплый световой зайчик, и на этот раз я понял, что это за мысль. Когда приехал врач, я уже знал, что буду делать дальше.Я найду Эля. Я заплачу ему любую сумму. Может быть, я буду его бить.Если понадобится,я буду его пытать. Он скажет мне, откуда ползет на мир эта зараза. Он назовет мне адреса и имена. Он скажет мне все. И мы найдем этих людей. Мы разгромим и сожжем их тайные мастерские, а их самих мы увезем так далеко, что они никогда не смогут вернуться. Кто бы они ни были. Мы выловим всех,мы выловим всех, кто когда-либо пробовал слег, и их мы тоже изолируем.Кто бы они ни были.Потом я потребую,чтобы изолировали меня, потому что я знаю, что такое слег.Потому что я понял, что это была за мысль, потому что я социально опасен, так же как и они все. И это будет только начало. Начало всех начал, и впереди останется самое важное: СДЕЛАТЬ ТАК, ЧТОБЫ ЛЮДИ НИКОГДА, НИКОГДА, НИКОГДА НЕ ЗАХОТЕЛИ УЗНАТЬ, ЧТО ТАКОЕ СЛЕГ. Наверное, это будет дико. Наверное, многие и многие скажут, что это слишком дико, слишком жестоко, слишком глупо, но нам же придется это сделать, если мы только хотим, чтобы человечество не остановилось…
— Прощения прошу, благородный дон, и еще прошу прощения. Не скажет ли благородный дон,что в городе? Я кузнец Кикус,по прозвищу Хромач, мне в кузню идти, а я боюсь…
Она была в кабинете, сидела с ногами в кресле, подпершись кулачком, и рассеянно перелистывала «Трактат о слухах». Когда он вошел, она вскинулась, но он не дал ей подняться, подбежал, обнял и сунул нос в пышные душистые ее волосы, бормоча: «Как кстати, Кира!… Как кстати!…»