— Не успеете,- быстро сказал дон Рэба. Он был очень бледен.
Я расписался под русским текстом поперек строчки «с законом об иммиграции ознакомился(лась)».
— Глотайте, глотайте, — с улыбкой сказал Румата.
— Безусловно!…Конечная цель всегда изобилие. Учтите только, что мы разборчивы в средствах.
Таможенник смотрел на меня, слегка склонив набок гладкое улыбающееся лицо.
Румата убрал со стола, подмел пол и протер стекло единственного окна, почерневшее от грязи и химических экспериментов, которые отец Кабани производил на подоконнике. За облупленной печкой он нашел бочку со спиртом и опорожнил ее в крысиную нору. Затем он напоил хамахарского жеребца, засыпал ему овса из седельной сумки,умылся и сел ждать, глядя на коптящий огонек масляной лампы.Шестой год он жил этой странной,двойной жизнью и,казалось бы, совсем привык к ней, но время от времени, как, например, сейчас, ему вдруг приходило в голову, что нет на самом деле никакого организованного зверства и напирающей серости,а разыгрывается причудливое театральное представление с ним, Руматой, в главной роли. Что вот-вот после особенно удачной его реплики грянут аплодисменты и ценители из Института экспериментальной истории восхищенно закричат из лож: «Адекватно,Антон! Адекватно! Молодец, Тошка!» Он даже огляделся,но не было переполненного зала,были только почерневшие, замшелые стены из голых бревен, заляпанные наслоениями копоти.