Портье мелкими шажками побежал к радиокомбайну, включил и вопросительно оглянулся на меня.
— Отель «Флорида» тоже потерял в свое время клиентуру. Хемингуэй жил там один.
Доктор Опир вкусно покушал,хорошо поговорил- от лица прогрессивной философии,- чувствовал себя вполне удовлетворенным, и я решил не настаивать, тем более, что на его «прогрессивную философию» мне было наплевать, а о том, что меня интересовало больше всего, доктор Опир в конце концов ничего конкретного сказать, вероятно, и не мог.
Лекарь стоял на коленях перед королем и осторожно мял его ногу.
А по темной равнине королевства Арканарского, озаряемой заревами пожаров и искрами лучин,по дорогам и тропкам,изъеденные комарами, со сбитыми в кровь ногами,покрытые потом и пылью,измученные,перепуганные, убитые отчаянием, но твердые как сталь в своем единственном убеждении,бегут,идут,бредут, обходя заставы,сотни несчастных,объявленных вне закона за то, что они умеют и хотят лечить и учить свой изнуренный болезнями и погрязший в невежестве народ; за то, что они, подобно богам, создают из глины и камня вторую природу для украшения жизни не знающего красоты народа; за то, что они проникают в тайны природы, надеясь поставить эти тайны на службу своему неумелому,запуганному старинной чертовщиной народу… Беззащитные, добрые, непрактичные, далеко обогнавшие свой век…
— Э-э…- произнес дон Тамэо,потерявшись.- Цурэна? Почему, собственно?… Ну да, я в ироническом смысле,уверяю вас,благородные доны! Ведь что есть Цурэн? Низкий, неблагодарный демагог. И я хотел лишь подчеркнуть…