Удивительно, но на сей раз от меня не отмахнулись.
– Они не представля-яли опасности, – сообщил твир пискляво. – Никогда-а.
– Мм-м… – Синеглазый перевернулся на бок, притянул меня ближе и сказал, опалив дыханием шею: – Нет. Не единственный.
Проще прыгнуть с Останкинской башни, чем признать, но да! И это не «полноготка». Эмиль очень сильно мне нравится. Очень-очень.
Как-как… Да никак! По мне, на фоне того, что Глун вообще не Глун, а шпион Норрийской империи, весть о его магических способностях – ерунда полная.
Увы, мысли о Глуне оказались столь же бесцеремонными, как и сам норриец. Они лезли в голову, несмотря на запрет и отчаянное сопротивление с моей стороны. Ужасней была лишь счастливая улыбка, которая вспыхнула на губах вопреки всякой логике и, несмотря на все усилия, исчезать отказывалась.