Вот и пошел слух за слухом, что де-Матвеев приказал зарезать девку за то, что царя удержать нее сумела.
— Поди вон! — рявкнул от души мальчишка, который физически чувствовал, как утекают драгоценные минуты. Там, в церкви, его отец, его друзья, а он тут препирается с какой-то курицей?! — И чтоб я тебя больше не видел, иначе велю со двора гнать нещадно!
Он ему стихи свои, а Алексей смеется — мол, к чему нам такие извороты речи? Былины-то они красивее.
Анна сидела с сестрой, когда приезжала, царевны-Михайловны тоже, к везению девочки, занимались своими делами — они вообще поделили сестер, и Татьяна опекала Марфу, а Ирина — Евдокию. Старших Софья собиралась им оставить, лишь бы не лезли, младшими занималась Анна Никифоровна, а вот они с Алексеем пока осваивали общество друг друга.
Выписка из истории болезни мрачно подтверждала это, лежа поверх миллионного контракта на постройку офисного здания.
Алексей Михайлович, как всегда, был рад видеть и сына, и дочь, и сестру.