Он ему стихи свои, а Алексей смеется — мол, к чему нам такие извороты речи? Былины-то они красивее.
Анна сидела с сестрой, когда приезжала, царевны-Михайловны тоже, к везению девочки, занимались своими делами — они вообще поделили сестер, и Татьяна опекала Марфу, а Ирина — Евдокию. Старших Софья собиралась им оставить, лишь бы не лезли, младшими занималась Анна Никифоровна, а вот они с Алексеем пока осваивали общество друг друга.
Выписка из истории болезни мрачно подтверждала это, лежа поверх миллионного контракта на постройку офисного здания.
Алексей Михайлович, как всегда, был рад видеть и сына, и дочь, и сестру.
Одним словом, если она хотела прижиться в Риме, она должна была стать римлянкой.
Ей бы такого сына в свое время — они бы и Америку нагнули… и мерзким шепотком в глубине души «А воспитывать ты не пыталась? Глядишь, и вырос бы не хуже…».