- Ещё можно попробовать помолиться, - медленно проговорил дознаватель, глядя куда-то мне за спину совершенно круглыми от удивления глазами.
Я помнил эту девочку. Всё это действительно было, только было... по-другому. Я точно не умирал, как это было во сне: сейчас-то я живой. Меня даже за тот случай наградили; правда, по-тихому, "за заслуги перед Отечеством и боевую доблесть", без уточнения. А вот тот факт, что вспомнить, как было на самом деле, я не могу, очень настораживал, как и давящее навязчивое желание поверить в правдивость сна. Слишком навязчивое, чтобы быть естественным.
- Увы, лишь одно. Обратиться за помощью к богам, - я развёл руками.
- С таким объяснением? Удивительно, что я не предположил массового самоубийства, - мрачно пробормотал я. - Наверное, от этого меня предостерегла смерть козлёнка.
- А то! - тихонько хмыкнул я себе под нос, оглядываясь по сторонам в поисках выхода. Во-первых, в срочном порядке надо доставить пропажу в деревню, а, во-вторых, вернуться сюда и уже спокойно осмотреться: вдруг найдётся что-нибудь ценное, вроде документов. Нашёлся бы ещё кто-нибудь в деревне, кто мне нос поправить сможет! Да и в райцентр доложить нелишне.
- Сукин ты сын, Стахов, - почти ласково, с насмешливой отеческой улыбкой сообщил мне старик.