– Самого лучшего! После моего… Не подведи, Волков! Удачи вам, Ефим!
С полковником просидели долго. Въедливый, дотошный попался. Все не хотел отпускать, расспрашивал, даже еду принесли в блиндаж. Пока хлебал из котелка, он только ложкой картошку по супу гонял и смотрел на меня украдкой, прищурившись. Оценивал. Что-то явно задумал, но еще не принял решения. Скажет, но позже. Когда убедится, что с нами дело покатит. По повадке, организации в полку и дисциплине видно: толковый мужик. Всем бы таких командиров на этой войне – горя не знали бы. Во все времена люди считали, что офицер – это звание, должность, деньги, красивая форма с орденами и пенсия в сорок пять лет. То, что к этому прилагается обязанность в любой момент умереть за Родину, как-то забывают. Ладно бы гражданские так думали, но кое-кто в погонах тоже уверен: все, что от них требуется, так это скользить по паркету. Какое время ни возьми, везде эта сволочь. Нынешняя война не исключение. А тут повезло – не бздун штабной попался.
– Стопор снимите! – подсказал, указывая рукой. – И спиной! Упирайтесь и крутите!
– А если немцы из винтовки пальнут? С испуга?
Паренек нырнул в дебри склада и вернулся с заводной ручкой – «кривым стартером». Ясно – не получается завести машинку.
Он метнулся к упряжке, спустя минуту в руках каждого была алюминиевая миска с тушеной картошкой. У немца нашлись и ложки. Шипя и обжигаясь, мы набросились на еду. Картошка оказалась слегка недоваренной, но на это было плевать: горячее сырым не бывает. Ели стоя, не забывая поглядывать по сторонам: береженого бог бережет. Миски опустели, немец наполнил их снова. В этот раз не торопились, первый голод утолен. Закончив, облизал ложку и сунул за голенище сапога: пригодится. Моему примеру последовали лейтенант и Коля-мехвод. Немец принял у нас миски, метнулся к кухне и открыл крышку второго бака. В ноздри ударил забытый аромат. Кофе? Ну конечно! Чай в вермахте не пьют.