Синицын качнул меня вправо и распластался в выпаде. Я увернулся, но отмашкой он тыльной стороной ладони врезал в раненое плечо. Я рухнул в прелую листву, откатываясь от взбесившегося опера.
Ильяс зажал сочащуюся кровь, вытянул гимнастерку, зубами рванул свою майку на лоскуты. Коля разрезал гимнастерку командира. Вдвоем наложили тампон на рану, туго перехватили бинтами. Вроде держит.
– Били мы японцев. Не могут они нас победить!
Ильяс внезапно понял, что «шашлык» здесь жарить будут не скоро. И горит не баранина… Ком в животе рванул наружу, тело свело в судорогах. Ильяс согнулся пополам…
Бум! В остов горящего немца впечатались сразу два выстрела от оставшихся на другом фланге фашистов.
Корректировщик снял планшетку, сдвинул кобуру за спину, вынул из нагрудного кармана смятые письма.