Подхватил, а он ворот гимнастерки рвет, задыхается. С подоспевшим Климовичем затащили в дом, Любу, охающую, отогнали, до кровати донесли.
Бах! Попадание! Крайний немец, поймав болванку, стал разворачиваться, следом бахнула «бэтэшка». Второй снаряд нашел цель. Фашистская «тройка» задымила. Наверху башни открылся люк.
Выбрался наружу и обошел машину. Коля не отставал. Лицо у него было умоляющим. Не надо, а? Я б и сам не отказался, но как вытащить? Волшебным словом? Т-26 пробовал выбраться сам – за кормой куча грязи, выброшенная гусеницами, но не сумел. За ночь танк сел еще глубже. Нужен тягач, только где взять? Мне его Гитлер пришлет?
Когда вскочил, Синицын сучил ногами, уткнувшись лицом в рыжую проплешину. Оглянулся: от кустов бежал Ильяс, сжимая в руке «Люгер». Как здесь оказался? Вопрос отложил на потом – не до того. «Люгер» в руке Ильи бухнул еще дважды. «Лейтенант» затих. Вдвоем перевернули тело – мертв. Первым делом залез к нему в карман и забрал свое удостоверение. Немецкие документы смотреть не стал: и без того ясно, что липа. Наверняка качественная: наши-то лопухнулись… Илья-Ильяс стоял отрешенно, покачивая на ладонях пистолет.
Полковник был хмурый. На столе перед ним лежала пачка рукописных листов. Ильяс узнал почерк Вигуры.
В колеблющемся свете блеснули белки глаз. Здоровяк выплюнул забившую рот штукатурку.