Эх, Люба, Люба! Расстроена? Зря. Отдохнешь от стрельбы и крови.
Немцы поливали края овражка свинцом, ухали пушки, разнося на атомы горящий «БТ».
– Зато подсобка полная. – Коля ловко убрал мешок. – Сами видели. Только что оттуда.
– На фронте вы будете бегать, копать и стрелять. В такой последовательности и куда чаще, чем мы сегодня.
«Врет! – понял я. – Врет и не краснеет. Зачем?»
Люба рванулась и влетела в палату. Олега она увидела сразу. Он полусидел, опираясь спиной на подушку, и смотрел в потолок. Лицо его было бледным, осунувшимся, но это был он, любимый, родной и самый дорогой ей человек. Живой!