– Выглядел озадаченным. Сказал, чтоб я свои замечания по тактике ему передал. И все, что вспомню полезного.
– Немца убивать все же не следовало. – Анисимов с сожалением посмотрел на труп.
Немцам стало не до «наглеца». Советские танки, сконцентрировав огонь на правом фланге, добивали последние «тридцативосьмерки».
После недели «тух-тух», отдававшейся тупой болью в контуженой голове, телу наконец дали передышку. Их выгрузили на маленькой станции где-то у Волги. «Сталинград рядом!» – пролетело по эшелону. Замотанную грудь Ильяса покалывало, под плотными бинтами нестерпимо чесалось. Тело шло на поправку, но самого еще мутило.
Немца тряхнуло, танк задымил, но люк остался закрытым – никто внутри не выжил. Стоящий чуть спереди собрат фашиста закрутил башней, выискивая, где это и какая из выживших советских пушек пробует стрелять. А «БТ» тем временем довернул башню, перезарядил пушку… Бах! «Тройку» тряхнуло, но экипаж уцелел. Движок взревел, танк сдал назад. Бах! Теперь все…
Мысленно чертыхнулся и вышел. Какого рожна им надо? Из-за прокола со званиями? Или Кутепов проговорился? Это плохо. Начнут теперь мурыжить: кто да откуда? С каким заданием прибыли в СССР? Попробуй докажи! Из будущего я ничего не принес. Ни ноутбука, ни сотового телефона, ни гранатомета «Шмель». Только мозги, вернее, то, что в них было перед тем, как меня грохнули…