Она замерла и глянула перед собой. Из-под рыжих бровей на нее смотрели василькового цвета глаза. Люба скользнула взглядом дальше, на шею в вороте серостальной гимнастерки и черные петлицы с эмалевыми треугольниками. Тело ее обмякло, из горла вырвался всхлип.
– В кринке – молоко. Хлеба Коля принесет.
– Надо было деревню насквозь проехать и тогда возвращаться, – процедил сквозь зубы Волков.
– До парада им еще копать и копать! – заметил полковник. – Землицу. Для окопов и могил.
По лицам их было видно, что ни хрена им не понятно.
– Не могу сдвинуть, – указал боец на двухсотлитровую бочку, рухнувшую набок и заблокировавшую корму. – Просил помочь – никто не остановился. Хотел своих позвать, так учроту первой разбомбили… Одни развалины.