– Уж точно не деньги. – Эраст Петрович взял бесполезный «франкотт» за дуло. – Я утром послал из Шишковского телеграмму в губернскую нотариальную палату. Потом наведался в село еще раз, за ответом. Мое предположение подтвердилось. Анонимный благотворитель, на чьи средства построена и содержалась больница, – игуменья Феврония. Капитал образовался от продажи ею драгоценного распятия. Согласно условию, имя жертвовательницы должно было остаться в тайне. Мне в палате ответили на мой запрос, лишь получив прямое указание от министра юстиции – туда я тоже телеграфировал. Феврония шептала не «больно, больно», а «больница, больница», хотела объяснить, да вы в вашем дурмане не поняли. Всё было напрасно, господин убийца. Вы совершили чудовищное преступление впустую. А вот расплатиться за него придется сполна…
Вынула изо рта обслюнявленный кусочек, протянула Эрасту Петровичу.
Люк плотно закрылся. Раздалось легкое шипение, означавшее, что переборка герметичная.
– Великий человек! – восхитился Фандорин. – Тоже из наших?
Наедине они естественным образом перешли на «вы» – сухому британцу и сдержанному Фандорину так было проще.