– Правильно сделала, – похвалил он. – На такие вещи можешь тратиться сколько угодно, без учета финансового положения.
– Дорогой, – я кокетливо положила руку ему на плечо, – ты – первый на свете мужчина, который ревнует свою женщину к собственному отражению в зеркале.
К слову, Кейрой Андре называл меня только при посторонних, и то, обращаясь ко мне, неизменно продолжал использовать имя «Эрта». Я ничего не имела против. История Эрты была теперь частью меня в неменьшей степени, чем жизнь Кейры, так что оба имени я воспринимала как свои. Пожалуй, возьму себе два имени совершенно официально, если, конечно, в наших реалиях когда-нибудь появится место для таких пустяков, как документы.
– Призраку повезло не меньше, – усмехнулась я.
Гертруда уже собиралась ложиться спать, когда ее покой неожиданно смутил странный скрип, донесшийся из дальнего угла комнаты. Обернувшись, она увидела, что портрет мужчины в шляпе, закрывавший стену от пола и почти до самого потолка, сдвинут набок, а через образовавшийся проем в спальню входит какой-то человек. Из-за сгустившихся в той части комнаты теней она не сразу узнала ночного гостя, но стоило ему приблизиться к пламени свечей, как все ее сомнения быстро рассеялись.