В небесно-голубых глазах засверкали хитринки, начисто разрушившие светлый образ идеального мальчика. Питер – впрочем, кто его знает, как его звали на самом деле, – галантно поцеловал мне руку.
Нет, определенно что-то с ним не так. И как только ему хватает смелости? Ведь это – всеобщее осуждение! А может быть, он колдун или, того хуже, демон? Николь, опомнись, что ты несешь? Ты же не веришь в колдунов, да и в демонов не слишком-то. Ну, в демонов, может быть, и веришь, но не здесь же, не в этом мире, а только в загробном! Но как иначе объяснить неготовность виконта даже изредка посещать дом богов? Ведь даже неверующие заглядывают туда просто из опасения стать отлученными или изгоями.
Камеристка, крутившаяся возле двери вместе со всеми, торопливо подскочила ко мне.
– Словом, – продолжал виконт, – не видя особого выбора, я сказал себе: ладно, она будет жить в замке, получит охрану, ни в чем не будет нуждаться, но и в мою жизнь вмешиваться не станет. Я обеспечу ее всем необходимым, и этого довольно.
Я знала, что сейчас будет больно, и непроизвольно зажалась, готовясь пройти через это ощущение. Дамиан почувствовал мое напряжение, успокаивающе погладил по голове, нежно поцеловал в макушку, в лоб, в губы, но дольше задерживаться уже не мог.
– Меня больше всего беспокоит, как незаметно уйти из замка, – с тревогой призналась я.