– Совершенно нормально. Как раз для этого это все и делается. В том, чем мы сейчас занимались, был только один недочет, хотя и очень грубый.
Люди, направлявшиеся к выходу из храма, останавливались и прислушивались. Вокруг нас потихоньку собиралась толпа. А я внезапно начала злиться. И поняла, что больше не хочу, опустив глазки, терпеливо выслушивать все, что ему заблагорассудится сказать. А еще поняла, что вовсе не обязана это делать. Он ведь не мой учитель, а просто жрец из городского храма. А я уже не пансионерка, а виконтесса.
– А неужели не понятно, что женщины иногда покупают такие вещи, о которых мужчинам знать совершенно необязательно? – язвительно осведомилась я.
Я опустила глаза, чинно принимая извинения. Виконт и понятия не имел, насколько чувства, испытываемые мной к отцу в данной связи, были похожи на его собственные.
Ада Броклен оказалась симпатичной, бойкой и разговорчивой девушкой. Ей было двадцати четыре года, хотя из-за макияжа она казалась старше. Как она вскоре мне объяснила, это оттого, что многие клиентки не доверяют слишком молоденьким специалисткам. Мы с Адой сразу поладили и быстро разговорились.
Дамиан молчал, будто в растерянности. Посмотрел на стул, но мотнул головой и опять отошел к окну. Видимо, почувствовал, что все еще не способен спокойно сидеть на одном месте. Я думаю, в любом другом состоянии он ничего бы не стал мне рассказывать. Отшутился бы и не стал травмировать девочку страшными историями. Но сейчас, когда он был более уязвим, когда кошмар продолжал впиваться ему в горло, он оказался готов раскрыться.