Мы поднимались еще час или полтора. Я успела окончательно вымотаться, но утешала себя тем, что скоро отдохну, притом капитально. А Дамиан, наверное, так даже и не узнает, кто меня увез, и куда, и что со мной сталось… Лучше бы я все-таки не побоялась обнять его в ту ночь. Будет ли он обо мне горевать? Злиться будет, это точно, и будет чувствовать вину, что нес за меня ответственность – и не уберег. Но это все не то… Будет ли ему действительно жаль? Или где-то глубоко внутри он испытает чувство облегчения от того, что волею богов избавился от навязанной ему жены?