– Потому что все это делается для продолжения рода, а не для удовольствия, – наставительно сообщила я. – И если уж случайно так получается, что кто-то удовольствие получает, другой, во всяком случае, не должен об этом узнать. Для того и простыня.
Я слушала с искренним интересом. Любопытно было больше узнать о жизни, принципиально отличавшейся от моей собственной. И хотя самой мне никогда не приходилось ни голодать, ни бороться за выживание, кое в чем я Аде все-таки завидовала. У нее была возможность строить свою судьбу в соответствии с собственными талантами и принимать свои решения. У меня такой возможности до сих пор не было, хоть я и получила взамен столь немаловажные вещи, как сытость, комфорт (в пансионе – относительный) и материальные блага.
Было так странно видеть Дамиана таким. Лицо еще более бледное, чем обычно, рот чуть-чуть приоткрыт, голова запрокинута. Ни следа обычной мрачности и неприступности, вместо этого отрешенность и даже уязвимость.
Я с облегчением выдохнула. Пожалуй, такой страшный недочет моя низко духовная натура в состоянии пережить.
Хмурясь, я вгляделась в его глаза, пытаясь определить, не шутит ли он. Взгляд лекаря был предельно серьезен.
– Лучше брось эту игрушку и не дразни меня, – посоветовал он, кивая на второй нож, обнаружившийся в руке у Крэйтона.