– Вам кто-то заплатил, да? Какой-то богатый человек умирает, и заплатил за то, чтобы вы принесли ему мою кровь?
Я медленно кивнула. Представляться самой было глупо: он несомненно знал, кого именно лечит. К тому же, сколь это ни нелепо, я понятия не имела, как именно себя называть. Вероника? Николь? Одно я знала точно: меня больше никто и никогда не будет называть Рони.
Я прикусила губу, с сомнением рассматривая наряд.
Оказавшись у себя в комнате вместе с камеристкой, я плотно закрыла дверь.
Дамиан снова повернулся с боку на бок. Я в очередной раз закрыла глаза, сделала глубокий вдох, попыталась сосредоточиться на засыпании. Что там люди делают в таких случаях? Кажется, считают кроликов, тьфу, слоников? Я попыталась так и поступить. Но сознание, освободившееся, было, от мыслей, почти сразу же оказалось занято образом Дамиана без рубашки, гасящего в комнате свечи. А потом – Дамиана, снова без рубашки, стоящего во дворе под окном, разгоряченного после тренировки.
Поначалу я чувствовала себя совершенно нормально, не считая боли от пореза, но ее я быстро научилась игнорировать. Потом пришло ощущение слабости, сперва совсем легкой, но постепенно усиливавшейся. Я начала испытывать дискомфорт при каждом повороте головы, подступило головокружение. А вскоре комната и вовсе поплыла перед глазами.