Я начал снимать шмот, разматывая кокон. Трусы, кстати, не снимаются, как и нагрудные повязки у женщин… хотя бельишко можно заменить на более дорогое. Пожалуй, если уж я девушку играю, то буду ее украшать! Жаль, что эльфары не носят сережек. Зря. На такие ушки можно столько навешать!
— М-да, мой длинный длинноволосо-длинноносый друг… — Эльфар прошел мимо главного жукера, приподнял странную попону с ящиков. Я только успел заметить, что лежат там какие-то свертки, как он присвистнул и прикрыл все поплотнее, с показным испугом оглянувшись. — Проблема же простейшая!
Самый старший из имеющихся в игре хранов — двести одиннадцатый уровень. Взят два года назад, тогда же было выяснено, что со временем не появляется ничего в плане защиты или атаки, в результате интерес к развитию класса пропал.
Оставалось сорок секунд умения, и я пролетел их по большой дуге над пляжем. Если у него еще есть что сказать, то пусть пришлет письмо… или оставит здесь на песке записку, придавленную кокосом.
— По-настоящему свободен лишь тот, кому нечего терять. Кто даже жизнью не дорожит. Ни семьи, ни друзей, ни дела стоящего, вот что за словами «полная свобода». Ты хочешь ее такой, настоящей? Нет свободы у нормальных людей. Есть «необходимость». «Потребность». Кстати, Светик, цитаты — это моя фишка!
— Девять, Виталик, уже только девять. И мы — самая крупная. Бельмо в глазу, с выбираемым гражданами консулатом, который там иначе как диктатурой не называют, с сохранившейся рабочей процедурой гражданского суда, с удвоенной ответственностью официалов. Этот закон ставит под сомнение любые наши действия, и пошло — сомнение, компания по нагнетанию, принудительный ввод федеративных законов «с целью сохранения стабильности» и ограниченного контингента заодно. Чем для нас кончится?