— Все правильно, — машинально ответил калека, стряхивая с браскома осевшую пыль. — Это не названия роботов, а специальные обозначения классов и типов, в сокращенном виде. «ДОЗАТ» расшифровывается как «добыча закрытого типа», «ИДШАХ» — идеальный шахтер. В общем, техническая белиберда, имеющая смысл лишь для касты посвященных.
— Верно говоришь, — согласно кивнул Михаэль, не отрывая глаз от экрана допотопного терминала. — Вот. Нашел я тебя в списке. Ну-ка, скинь мне идентификационный код с браскома.
— Ага! Дело-то совсем в другом, — уже в открытую рассмеялся итальянец и широким жестом пригласил к накрытому столу: — Садись. Это, конечно, не пицца, но после двухчасовой прогулки по шахтным туннелям я проголодался. Ну теперь ты понял, о чем речь?
Нетерпеливо постукивая кончиками пальцев по клавиатуре, Нортис, не отрываясь, смотрел на вирт-экран терминала и через пять минут его ожидание было вознаграждено — правление двенадцатого сектора ответило на запрос весьма оперативно. На экране высветилось приглашение переключиться на видеосвязь, и юноша незамедлительно дал свое согласие. Машинально пригладил изрядно поредевшие волосы и нацепил на лицо дежурную улыбку — единственную оставшуюся у него возможность выражать свои эмоции. Мертвые визоры глазного имплантата дышали ледяным равнодушием, а ему хотелось произвести благоприятное впечатление на звонившего ему мелкого клерка — Нортис сомневался, что вакансией дератизатора будет заниматься важное лицо.
В ответ послышался визгливый смех и шум рассыпающихся по полу пластиковых пробирок с образцами спирулины.
Ситуация вышла из-под контроля, и Нортис совершенно не представлял себе, что делать дальше. Он был уверен, что о его поисках не знает ни единая живая душа. За прошедшее десятилетие фамилия Вертинских канула в небытие, и больше никто не вспоминал о давней трагедии. Он сам вырвался из приюта лишь десять дней назад и нигде еще не успел наследить. Более того — большую часть времени он безвылазно провел в жилмоде.