— Ты в руки взял предмет, на котором не одно заклятье лежит, вот силу к силе и потянуло. Молодец, что выстоял.
Лизанька вздохнула… немного грустно было оттого, что не с кем здесь поделиться ни своими тревогами, ни грядущей радостью… и главное, странный ныне вечер.
И как остановить это, не спугнув колдовку?
Дверь зарычала, прогнулась и… рассыпалась серым пеплом. Аврелий же Яковлевич переступил порог. Крылья крупного хрящеватого его носа дрогнули, а в руке появился платочек, батистовый и с кружавчиками, вида пренесерьезного.
Впрочем, событие это на фоне иных покажется ему мелким, пустяшным, и оттого внимание ему Аврелий Яковлевич уделит самое малое. Сложив газетенку и докурив утреннюю папиросу, он стряхнет пепел в блюдце мейсенского фарфора с вензелями, крякнет, потянется до хруста в суставах и займется настоящим делом.
— Это я должна спросить у вас, что происходит, — Клементина приподняла крышку двумя пальцами, и Себастьян с немалым облегчением выдохнул: коробка была почти полна. Не хватало лишь тех трех конфеток, которые он сам и съел. — Как вы это объясните, панночка?