А Евдокия достала из широких юбок часы на цепочке. Ее сестрица, взгляд которой Себастьян то и дело ощущал на себе, покачала головой. И как это расценивать?
— За гвоздик… махонький такой, — он пальцами показал, насколько именно махоньким был коварный сей гвоздь.
— С какой это стати? — князь Ястрежемский выразил всеобщее возмущение.
Отец отвлекся ровно настолько, чтобы сцапать чек и сунуть его в карман потертого пиджачка.
— Ишь ты, какого громкого нашла, — восхитился Аврелий Яковлевич, вытирая кровь рукавом. — Изыди.
Платок он положил на ладонь, расправил аккуратно, а из-под полы палито извлек табакерку, из табакерки же — желтоватую косточку.